Добравшись до города, название которого привести здесь мне не позволяют мои представления о приличиях, мы расстались с караваном и отправились в горы искать пресловутый монастырь. Вел нас Хосе Альфонсо, получивший точные указания от призрака старого Волка. Собственно, с этого момента меня и начало немилосердно трясти. Ну да, а что? Нас, между прочим, со всех сторон окружали горы, а горы — это пропасти, а пропасти… Да, да, признаю — совсем не обязательно стучать зубами и озираться, как лиса, по следу которой идет охотник.
Вел нас Хосе Альфонсо, получивший точные указания от призрака старого Волка. Собственно, с этого момента меня и начало немилосердно трясти. Ну да, а что? Нас, между прочим, со всех сторон окружали горы, а горы — это пропасти, а пропасти… Да, да, признаю — совсем не обязательно стучать зубами и озираться, как лиса, по следу которой идет охотник. Но с каждым шагом тропинка, ведущая к монастырю, становилась все уже, а пропасть справа от нас — все глубже.
А я прекрасно помнил предсказание.
— Осталось совсем немного! — ободряюще произнес возле самого моего уха призрак. — Еще с милю, и покажется монастырь. Правда, тут есть один нюанс…
— Какой еще нюанс? Таблицы опять кто-то перехватил?
— Да нет, таблицы-то на месте — в нефритовом ларце, как и говорил Волк. Только вот какой у тебя план?
— Что значит — какой план? Забираем таблицы и отправляемся обратно. Думаю, к концу лета доберемся до Бублинга. А если Бахус выйдет из запоя, то и раньше.
— Погоди, погоди, а с чего ты взял, что монахи тебе их отдадут?
— Ну не отдадут, так отберем!
— Ты хочешь напасть на монастырь?! — ужаснулся Хосе Альфонсо.
— Да они тут все еретики! — отмахнулся я. — Ты же сам видел — ходят в каких-то простынях желтых, головы бреют, молитвы все какие-то непонятные бормочут. Ты не думай, я специально вслушивался — ни одного знакомого слова! Оно, конечно, понятно — на своем языке молятся, но ни «Иисус», ни «Мария» я ни разу не услышал. Так что можно их за монахов и не считать.
— Да я не о том! — В голосе призрака послышалась тревога. — Ты собираешься такими малыми силами напасть на монастырь? Там только послушников не меньше двух десятков и самих монахов десятка три…
— Многовато, конечно, — вынужден был признать я. — Но это же всего лишь монахи!
И тут Хосе Альфонсо добавил несколько слов.
— Иезус Мария! — Я прочистил горло, потому что голос мой дал петуха. — Почему ты не сказал?
— Так я пытался! А ты меня и слушать не стал! Заладил — «монахи», «монахи»…
— А они точно монахи?
— Точно. Ну… просто такой вот тут устав. Строгий.
Да уж, монастырь явно был строгого устава. Четыре амбала у ворот куда органичнее смотрелись бы, охраняй они ворота замка, или вход в казначейство, или… ну, в общем, ассоциации монахи вызывали самые разные, но все сугубо материальные. И довольно мрачные. Тем более что монахи смотрели на нас отнюдь не смиренно, а в руках сжимали нечто вроде алебард, увенчанных странной формы лезвиями.
— Что ж, приходится признать — план «А» оказался несостоятельным! Переходим к плану «Б»!
— А у тебя был план «Б»? — подозрительно спросил Хосе. — По-моему, у тебя и плана «А» никакого не было.
— Ну и что? Я только что его придумал! — парировал я. — Притворимся паломниками, которые пришли поклониться местным святыням. Напросимся ночевать, украдем таблички и сбежим.
— Замечательный план! — похвалил меня Хосе. — А как ты это им объяснишь? Ну я имею в виду — что мы паломники? Позволь напомнить тебе, о мудрейший из командиров, что никто из нас местным языком не владеет!
— Сделаем постные лица, будем низко кланяться и что-нибудь жалобно бормотать.
— Капитан, из нас паломники… — недоверчиво покачала головой Герда.
— Капитан, из нас паломники… — недоверчиво покачала головой Герда. — Давайте я их просто перебью!
— Э-эм… оставим этот вариант на крайний случай. Так, все придают лицам скорбное выражение… Андрэ, я сказал — скорбное, а не глупое! Представь, что у нас кончились припасы и остаток пути мы будем есть только рис… Вот, отлично!
Я еще раз оглядел свой отряд и вздохнул:
— Ну, с богом!
Мы гуськом двинулись прямо к воротам, бормоча под нос каждый свое. Наша наглость подействовала на грозных стражей парализующе. Хоть они и таращились на нашу процессию во все глаза, но остановить нас никому из них в голову не пришло. Интересно, они действительно приняли нас за паломников или все-таки за бродячий цирк?
За воротами оказался небольшой дворик, мощенный каменными плитами.
На плитах ровными рядами неподвижно стояли монахи. И стояли как-то по-хитрому, слегка присев и согнув колени, словно ехали на невидимых лошадях. Вытянутые перед грудью руки держали невидимые чаши.
— Ой! Че это они? — Андрэ опасливо подошел к крайнему монаху и слегка толкнул в плече. Ну то есть это он считал, что слегка толкнул. На деле щуплого монаха отбросило с такой силой, что он смел несколько своих товарищей, как кегли.
Остальные монахи мгновенно «ожили» и суетливо запрыгали вокруг Андрэ, размахивая руками и издавая воинственное чириканье, словно стая разозлившихся воробьев. Те, что посмелее, наносили королю несильные, но очень быстрые удары руками и ногами и тут же отскакивали, прежде чем Андрэ успевал обернуться.