— Праздные туристы, — проворчал горожанин, но уже без настоящей враждебности. — Зачем ворошить прошлое?
— Не скажите! — поспешил я закрепить успех. — Мы сохраняем историю. Рассказываем правду потомкам. Очень часто бывает так, что какие-то события приходится скрывать, пока не придет время. Но может получиться так, что, когда время придет, рассказать об этом будет уже некому. А мы стараемся все сохранить.
— Правда? — Горожанин бросил подозрительный взгляд на Андрэ. — А он, скажете, тоже собиратель сказаний?
— Еще какой! Вы посмотрите, какая у него здоровенная башка! Представляете, сколько в ней легенд может уместиться?!
— А? — засмущался Андрэ, заметив, что все внимание достается ему. — Эта… че?
— Непохоже, что он и два слова может связать.
— А он и не может. Зато все помнит. Мы его с собой водим, чтобы он все запоминал. Потом он нам все рассказывает — как может, — а мы уж переписываем складно и красиво. Разделение труда — очень эффективно!
— Правда? — Наш новый знакомец еще раз подозрительно посмотрел на Андрэ, но, здраво оценив его габариты, счел за благо поверить. — Ну раз вы так говорите… История Бурдафедльсстадюра и впрямь достойна летописи! К сожалению, окружающие нас варварские племена оказались неспособны оценить все блага, которые сулило объединение народов под короной Волка. И до сих пор не понимают. Попробуй заговорить с ними о городе Волка, в лучшем случае поднимут на смех.
— Мы донесем правду до всех, кто готов ее услышать! — с приличествующим случаю пафосом воскликнул я. — Но сначала мы должны узнать ее сами. Для того и искали ратушу. Там ведь должны были сохраниться документы…
— Господь с вами! — оборвал меня горожанин. — Какие документы? Здесь ад сошел на землю в тот день! Даже камни горели, а вы говорите о каких-то бумагах!
— Вот как? Пожар был таким сильным?
— Сильнейшим! — с такой гордостью произнес горожанин, словно сам этот пожар устроил и сам же потушил. — У нас была очень сильная армия, во главе которой стоял настоящий берсеркер-оборотень! Даже сговорившись, варвары не имели шансов захватить Бурдафедльсстадюр. И они пошли на подлость! Отправили тайно караван в Грецию и привезли метательные машины и греческий огонь. Они даже не пытались взять стены города (о! тогда у города еще были стены!) в честном бою.
Просто засыпали Бурдафедльсстадюр горшками с греческим огнем. И город пал.
— Какая трагичная история, — вздохнул я. — Что же, город не удалось восстановить?
— Как видите. Многие сочли плохим знаком то, что город пал так легко.
Многие сочли плохим знаком то, что город пал так легко. Говорили — Волк пошел против воли богов, наделивших каждое существо собственным обликом. Да много чего говорили. Из тех, кто не погиб во время штурма и кого не увели в рабство, все равно многие не пожелали остаться на прежнем месте, сбежали в окрестные города и села.
— А город отстроили на том же месте? — небрежно поинтересовался я.
— Да, насколько это было возможно. Раньше-то он был куда больше. Вот здесь, где мы стоим сейчас, только начиналась рыночная площадь. Весь нынешний город умещается в бывшем портовом квартале. Эх…
Я поспешил распрощаться с горожанином и повел свой отряд на причал. Причал, надо сказать, был отличный — явно рассчитанный на гораздо большее, чем два рыбацких судна и десяток лодок. Видимо, он сохранился еще со времен процветания: камни обросли слоями сухих водорослей и ракушек, бревна почернели и стали похожи на камень. Убедившись, что нас никто не подслушает, я достал план и пометил крестиком грубо нарисованный кораблик на волнах.
— Вот это, я уверен, на гобелене изображен порт. Значит, вот это — главная улица. Сейчас она тоже есть — видите? — просто на ней осталось всего с десяток домов.
— По-моему, нам знание этого факта ничего не дает, — прокомментировал мои выводы Архимед. — Я все хотел спросить тебя: где на плане ты видишь хоть какой-то намек, где нам искать золотые пластинки?
— Да вот же! — Я ткнул когтем в здание на южной окраине. — Неужели это не очевидно? Я вообще удивлен, что об этом никто не догадался раньше. Впрочем, возможно, никто просто и не искал индейскую библиотеку.
— Все равно не понимаю, — развел руками изобретатель. — С чего ты взял, что это тот дом?
— Видишь? Над ним флюгер с медведем на задних лапах. И где ты хоть над одним зданием еще на этом плане видишь флюгер?
— Тебе не кажется, что такой способ обозначить клад слишком уж прост? — возразил Архимед. — Тут и дурак догадается!
— Ну вы вот, например, даже сейчас мне не верите! — не удержался я от укола. — Поймите же — ни у кого не было причин считать гобелен чем-то большим. Гобелен как гобелен, никто его пристально и не изучал. Только когда я увязал его со вторым берсеркером — тем, который обращался в медведя, — и понял, что рисунок выткали по его заказу, только тогда я сообразил, что флюгер появился тут не случайно.
Архимед недоверчиво хмыкнул:
— Допустим, ты прав. Но этого дома все равно давным-давно нет.
— Ты ошибаешься, — возразил я. — Этот дом просто обязан был сохраниться, и именно это будет главным свидетельством правильности моих умозаключений.