— Их же тут не счесть! Как же мы найдем нужные среди этой прорвы судов?
— На это может уйти масса времени, — согласилась с ним Калья. — Вот если бы нам удалось угадать судно, которое Тахарка собирается захватить… Иначе придется ездить по реке вверх-вниз, пока случайно не наткнемся на них.
— Да у нас же никаких денег на это не хватит, — запротестовал Конан.
— Ты мог бы выучиться грести, — отрезала девушка.
— Я воин и не собираюсь потеть на веслах, — возмутился Конан.
— Успокойся, я пошутила. Вот что я думаю: ведь когда Тахарка со своими бандитами захватывает судно, они забирают с него все ценное, а не одно только золото и серебро. А раз так, им надо где-то этот товар сбывать. И скорее всего, они делают это в темноте, чтобы избежать лишнего внимания. Значит, здесь в округе должен быть купец, который принимает товар днем и ночью. Нам надо отыскать его, и тогда мы сможем найти ниточку, которая приведет нас к Тахарке.
— Ну и как же мы отыщем такого человека? — спросил Конан.
— Не тревожься. Может, там, в своих северных лесах, ты и великий воин, зато мне знакомы повадки воров в цивилизованном мире.
— Какой сейчас месяц? — спросил Конан, когда они перенесли свои пожитки на берег.
Капитан барки был несказанно удивлен, когда Конан и Калья сообщили ему о своем решении сойти именно здесь. Но поскольку возврата части денег за неиспользованный проезд они не требовали, к их решению он отнесся достаточно равнодушно. Теперь он мог взять на борт еще двух пассажиров и заработать на них лишние деньги.
— Сейчас вторая неделя после первой полной луны года.
— Сейчас вторая неделя после первой полной луны года. Голодный месяц по аквилонскому календарю. А почему ты спрашиваешь?
Конан посмотрел на финиковые пальмы, сады, в которых деревья гнулись от плодов, на крестьян, сеющих пшеницу.
— У нас на севере сейчас зима, самое тяжелое ее время. А здесь весна. А может, даже лето. На этом юге ничего не разберешь.
Конан вскинул мешок на плечо, и они направились к небольшому городку под названием Нахмет. Он носил стигийское название, но располагался на шемитской стороне. Ничего странного в этом не было — великая южная страна частенько в старые времена прихватывала земли своего северного соседа.
— Что верно, то верно, эта страна как сон. Здесь нет ни зимы, ни лета, а люди определяют время года по тому, поднялась или опустилась вода в реке. Один урожай собирают, и тут же снова начинают сеять. На одних деревьях спелые плоды, а другие в цвету. Странно, правда?
— А еще очень жарко, — сказал Конан. — На той стороне в Стигии жрецы захватили уж больно много власти, и люди там робки и малодушны, а вот в Шеме мне нравится.
— Да, в Шеме хорошо, — рассеянно откликнулась Калья. — Боюсь только, что Тахарка чувствует себя здесь как рыба в воде. Он южанин. Здесь все для него привычно. Это на севере он был очень заметен, а в Шеме может сойти и за местного. Его родной Кешан еще южнее, и Стикс там тоже протекает.
Мысли о дальних странах всегда сопутствовали Конану:
— Я разговаривал с людьми, странствовавшими в тех краях. В Пунте и Зембабве много золота и слоновой кости. В Куше и Дарфаре живут люди с кожей цвета черного дерева. Мне говорили, что южнее лежат еще какие-то страны, чьих названий даже никто не знает. И я обязательно доберусь до них.
— Ты бродяга по натуре, — сказала Калья. — Я тоже поскиталась по свету, но только потому, что меня гнала моя жажда мести.
Конан давно перестал спрашивать Калью, что она станет делать, когда отомстит Аксандриасу. Он уже знал, что, одержимая этой идеей, она не в состоянии думать о будущем. Когда раньше он пытался заговаривать с ней на эту тему, она сердилась.
Гордостью Нахмета был великолепный храм, построенный в честь одного из шемитских богов. И Конан, и Калья уже знали, что местные жители особой набожностью не отличались. Однако наличие в городе грандиозного храма явно льстило их самолюбию. Во время своего путешествия Конан и Калья уже заметили, что во многих городах шло усиленное строительство храмов. Башни их были в строительных лесах. Горожане из кожи вон лезли, пытаясь надстроить башню так, чтобы она хоть на пару футов оказалась выше, чем у соседей.
Конан и Калья зашли в таверну неподалеку именно от такого храма, посвященного маленькому уродливому божку по имени Баал-Сэпа. У хозяина таверны, скользкого типа с елейными манерами, борода, завитая, по местному обычаю, идеально ровными колечками, была напомажена и надушена до такой степени, что уже издалека ощущалось ее благоухание. Завидев Конана и Калью, он сорвал головной убор и поклонился почти до земли.
— Приветствую вас, дорогие друзья. Чем могу быть полезным? Вы уже посетили наш храм? Статуй Баал-Сэпа в нем намного больше, чем в других храмах Шема. А какие там мраморные барельефы! Минарет на целых пять футов выше, чем…
— Да-да, великолепное зрелище, — перебила его Калья. — Мы непременно осмотрим его самым подробным образом, как только у нас будет время. А сейчас нельзя ли получить у вас комнату?
— И еще — мы умираем от голода, — добавил Конан, пытаясь таким образом заткнуть фонтан красноречия хозяина.