— Как же ты спасся?
— Я день просидел с головой в болоте. Дышал через сухой тростник. Этот трюк хорошо знаком равнинным обитателям.
Горцы его не знают.
Тахач нагнулся за следующим куском. Кровь брызнула на ожерелье, закрывавшее большую часть груди пикта. Ожерелье было отличным, состояло оно из множества медвежьих клыков. Запястье пикта украшали браслеты из кабаньих бивней, а роскошную волчью шкуру, наброшенную на плечи, венчала ужасная оскаленная пасть. Когда пикт бежал и ветер задувал в открытую волчью пасть, та издавала нечто душераздирающее, очень похожее на волчий рык. В общем, пикт был отличным охотником, и ему хотелось, чтобы это дошло до ума каждого встречного.
Конан порубил тушу на части. Тот кусок, который в силах был поднять, взвалил себе на плечи. Поскольку копье и меч уже изрядно оттягивали плечо, ноша показалась Конану тяжелой.
Пикт сыто и довольно отрыгнул:
— Если тут рядом, я могу помочь.
Он легко взвалил на плечи остаток туши. Смрадный запах его, казалось, не беспокоил, а кровь, размазанную по рукам и ногам, он и вовсе не замечал.
— Где твоя нора?
— Тут, рядом. В становище киммерийцев. Мы успеем туда еще до заката.
— Ну, только не я. Меня свои же и пристукнут: виданное ли дело — иметь в друзьях киммерийца!
Халга увидел бегущих к становищу сыновей и понял: что-то случилось.
— Всадники! Человек тридцать! — крикнул, вбегая в ворота, старший.
— Пикты?
— Да еще работорговцы, сволочь наемная; пара боссонитов, гандеры… еще кто-то…
— пронеслось в голове Халги. И впрямь, быстрый клинок Конана пришелся бы как нельзя кстати. Даже родные стены становища не помогут четырем воинам в битве с тридцатью вооруженными до зубов головорезами.
— Наемники слишком трясутся за свою шкуру. Кишка у них тонка. Двоих-троих пристукнем, остальные хвост подожмут, — сказал, вынимая меч из ножен, младший сын Халги.
— Возможно. Но все же будем готовы к худшему. — И, повернувшись к старшим сыновьям, Халга добавил: — Тогда, дети, вам придется позаботиться о своих женщинах.
— Если мы умрем, Конан отомстит за нас, — сказала отцу темноглазая Наэфа.
— Да уж, худо будет тем, кто попадется в лапы этого мальчишки.
Про себя же Халга подумал: Старик вернулся во двор становища и поднялся на стену. Всадники уже приблизились. Их действительно было тридцать.
Лучи заходящего солнца осветили сторожевую башню становища, ощетинившуюся копьями.
От группы бандитов отделился всадник, очевидно главарь, и подъехал к стене. Человек, сидящий в седле, был высок. Его золотые доспехи сверкали. Не меньшим блеском сверкали на его удивительно смуглом лице злые глаза. Два гандера следовали за ним.
— Здорово, киммериец, — белозубо улыбнулся всадник, — я Тахарка, офицер армии Кешана. Я и мои ребята, мы охотничья экспедиция. За двуногой добычей.
— Чужак, мне понятны ваши намеренья. Но здесь вас ждет только смерть. Ничего другого мы предложить не можем.
— Ты спешишь с ответом. Раскинь лучше мозгами: жизнь раба — это все-таки жизнь. — Улыбка сползла со смуглого лица Тахарки.
Халга перегнулся через ограду и сплюнул:
— Такая жизнь не для меня.
— Говорят же, что все киммерийцы тупы и самонадеянны, — лицо офицера исказилось от злобы, — но такого я не ожидал…
— Ты еще не все знаешь: будь ты поумнее, ты сделал бы большой крюк, объезжая мое становище.
— Какого рожна мы здесь треплемся, начальник, — подал голос один из гандеров.- Мужиков перебьем, а барахло и баб возьмем. Надо пошевеливаться, а не то они сами перебьют своих женушек, лишь бы нам не достались.
Надо пошевеливаться, а не то они сами перебьют своих женушек, лишь бы нам не достались.
— Дикари, — процедил сквозь зубы Тахарка. — Ничего не смыслят в устройстве мира. Нормальное общество не может обойтись без рабов. Кто-то раб по рождению, кого-то берут в плен, других продают голодающие родители… Что же тут особенного. Если раб послушен и прилежен, он добивается почета, и хозяин возвышает его. А кто станет возвышать бедняка, даже если он свободен?
— Хозяин, вы правы. Но этим варварам ничего не вдолбишь. Перережем всех — и дело с концом.
— Отлично. Пошли внутрь наемников. Пусть перебьют мужчин. Сами пока не суйтесь. Мы здесь по делу, зачем же попусту бряцать оружием? Ведь придворных стихоплетов мы с собой не захватили.
Два белобрысых бандита бросились исполнять приказ. Тахарка улыбался. Эти безрадостные скудные края чем-то завораживали южанина. Он шел сюда опасным извилистым путем, чудом спасаясь от смерти и рабства. Бежав от властей Турана, он пристал к банде охотников за живым товаром, обитавшей близ Танасула. Там из опустившихся бродяг и головорезов сколотил Тахарка свой отряд. Выродки, подавленные силой его воли и блеском учености, подчинялись безропотно.
Первый рейд по северо-западной Немедии дал отличный барыш. Вторую вылазку Тахарка решил осуществить на юго-западе Киммерии.
Ведь киммерийские дети стоили больших денег. Всем было известно об их выносливости. На невольничьем рынке это очень ценилось.
Тахарка был высок и хорош собой. Чем он не упускал случая воспользоваться. Кожа его была смуглой, но не темнее кушитской. Тонкий с горбинкой нос удачно сочетался с благородным овалом лица. Внешне он походил на стигийца, жителя южного берега Стикса. Тщеславному Тахарке всегда хотелось, чтобы его принимали за аристократа, хотя в жилах его не было и капли голубой крови.