Бандиты приняли эту речь без особого восторга. Теперь заговорил Аксандриас:
— Мы напьемся их кровью! Не смейте говорить о бегстве! Если найдется такой предатель, я сам разберусь с ним.
Теперь заговорил Аксандриас:
— Мы напьемся их кровью! Не смейте говорить о бегстве! Если найдется такой предатель, я сам разберусь с ним. Может, кто-нибудь со мной не согласен?
Все отводили глаза, не желая встретиться с ним взглядом. Воцарилось молчание. Конан диву давался — этот свирепый оборотень с горящими глазами ничуть не походил на того ловкого проворного щеголя, который спустился тогда с Кальей на арену постоялого двора. Но не это заботило Конана, а совсем другое: где гиперборей?
— Завтра с первыми лучами солнца мы нападем на них, — рокотал Тахарка, — и развеем, как мякину по ветру!
Конан оторвался от трещины. Виденного и слышанного ему было достаточно. Конечно, заманчиво было бы пробраться в пещеру и убить обоих, но поскольку оттуда выход только один, шансов выбраться живым не много. Ничего, можно потерпеть и до завтрашнего утра. На обратном пути Конан прихватил с собой незадачливого стража. Удар по голове рукояткой кинжала еще больше углубил сон часового, и Конан легко перекинул его через плечо. Теперь стало ясно, что с дисциплиной у бандитов туговато. И даже со своей ношей на плечах он ускользнет незаметным.
В офирском лагере Конан сбросил пленника на землю, к ногам командира. Пока стражник медленно приходил в себя, Конан рассказал обо всем, что узнал о бандитах и об их планах. Пока он говорил, подошла Калья с акробатами и тоже стала слушать.
— Очень хорошо! Великолепно! — Командир отряда был просто поражен способностями Конана. — Поступай ко мне на службу разведчиком, я буду хорошо платить, а участвовать в парадах тебе не обязательно.
— Может быть, позже, — отвечал Конан. — Сначала хочу закончить кое-какие свои дела, а уж потом будет видно, что делать дальше.
— Что ж, твое право решать. А теперь поговорим с этим негодяем, он, кажется, приходит в себя.
— Можно, я его спрошу первый?
— Да, ты заслужил это.
Пленник сел и огляделся. По выражению его лица было ясно, что он готов рассказать все.
— Где рабы? — спросил Конан.
— Отправлены на юг два или три дня назад.
— Кто их повел? Гиперборей?
— Да, и еще человек двадцать. Жаль, что я не с ними.
— Твоя участь не изменилась бы. Куда их повели?
— В Хоршемиш.
Вперед выступил Вулпио:
— Как они связаны?
— По десять в ряд, — ответил пленный. — На каждом железный ошейник, приклепанный к главной цепи.
Вулпио выругался:
— Плохо наше дело!
— Объясни, что случилось, — попросил Конан.
— Если бы они были в обыкновенных кандалах, ручных или ножных, не говоря уже о веревках, Риула могла бы освободиться от них в мгновение ока. Освобождение от оков всех видов — это один из наших обычных номеров. Но никто не может освободиться от заклепанного ошейника, не распилив его.
— Мы догоним их прежде, чем они смогут дойти до Хоршемиша, — успокоил его Конан. — Они ведь двигаются пешком, медленно. Мы на лошадях легко догоним их.
— Их будет двадцать человек, не считая гиперборея, — напомнила Калья.
— Может, мы придумаем какую-нибудь хитрость. — Конан повернулся к командиру отряда. — Возвращаю вам вашего пленника. Желаю интересной беседы.
— Сейчас он мне все выложит как миленький. А ты иди и отдохни. Сегодня ты уже достаточно потрудился. И не забудь о моем предложении.
Вернувшись к своим лошадям, Конан и Калья завернулись в плащи и уселись на землю.
Конан еще раз подробно рассказал о своей вылазке.
— Значит, оба живы-здоровы, — сказала Калья. — Может быть, завтра мы наконец отомстим. А что ты собираешься делать дальше? Ехать за Риулой и остальными? Надо ли? Ведь гиперборей нам в общем-то ни к чему, по мне, так пускай живет хоть тысячу лет.
— Ты права, спорить не буду. Но видишь ли, хоть я тогда ляпнул вроде как в шутку, мол, если мы будем охранять их, им не о чем беспокоиться, но все же хотелось бы довести дело до конца. Да и Вулпио — наш друг.
Калья улыбнулась в темноте:
— Да, я знаю, что ты не бросаешь друзей в беде. И мне тоже хочется освободить Риулу и остальных. Даже если я и покончу завтра с Аксандриасом, на сердце будет неспокойно. А теперь давай спать. До рассвета осталось не больше трех часов. Мне бы не хотелось проспать завтрашний бой.
Солнце еще не взошло, а они уже были в седлах, готовые к атаке бандитов. Командир отряда очень хитро расположил свои силы. Он не стал вытягивать их длинной узкой цепью, а приказал выстроиться в три ряда. На флангах же он разместил лучников, чтобы они по возможности уменьшили количество атакующих. Взошло солнце, а бандиты все не показывались. Видно, что-то случилось в их лагере. Наконец они появились. Но это не была мощная согласованная атака, а какие-то беспорядочные попытки прорыва отдельных маленьких групп. Как только командир отряда уверился, что это не отвлекающий маневр и единой атаки можно не опасаться, он отдал команду окружать и ловить бандитов.
— Ну что, киммериец, где же твоя мощная атака? — крикнул он, завидев Конана.
— Пока не знаю, — отозвался Конан, — но скоро выясню.
Он направил коня вверх по склону, в расщелину. Те бандиты, которых он видел, думали только о спасении собственный шкуры. Один из них, бестолково размахивая мечом, налетел на Конана, когда тот въезжал в расщелину. Меч Конана просвистел в воздухе, и бандит рухнул на землю, истекая кровью. Лошадь переступила через него, и Конан въехал в ложбину. Там уже почти никого не было. Несколько человек пытались взобраться на своих лошадях на крутые склоны, надеясь ускользнуть труднодоступными горными тропами. Убедившись, что среди них нет ни Тахарки, ни Аксандриаса, Конан двинулся к пещере. Калья не отставала от него ни на шаг.