Но Конан не один раз шагал по обеим этим дорогам, а потому не боялся ни самого длинного в мире пути, ни маячившей рядом тропки, убегавшей к Серым Равнинам. Он даже не вспоминал об опасностях, что могли грозить ему с Сайгом в степных просторах, размышляя сейчас совсем о другом, о вещах более прозаичных, чем смерть — и, в то же время, призванных отдалить ее на самый долгий срок. Мерно раскачиваясь на бегу, он думал о лошадях.
Когда перед беглецами замаячили неясные контуры стен Хиры, первого из хаббатейских городков, возведенных у Великого Пути, он остановился и спросил Сигвара:
— Как твоя нога, приятель? Можешь бежать?
— Могу. Не беспокойся о моей ноге, — отдуваясь, сказал асир. — Ни ноги, ни руки меня еще не подводили.
— Ну, конечно! Я забыл, что ты лишь головой слаб, — Конан ухмыльнулся, всматриваясь в темные городские башни и крыши, торчавшие над стеной. Он протянул к ним руку. — Здесь нам надо раздобыть коней. Без коней в степи далеко не уйдешь. Значит, нужны кони, а еще — копья, фляги для воды, мешки, плащи и звонкая монета.
— Зачем нам фляги? — Сайг разгладил бороду. — Я понимаю, ежели они будут с брандом! А вода… на кой мне сдалась вода?
— Кром! Слушай, тупоголовый: гирканская степь — не равнины Асгарда, где зимой — снег, а летом — болото, и воду можно выжать из мха! В степи от речки до речки — целый дневной переход, и без воды его не всякий одолеет!
— Я одолею, — пробурчал асир, но все же взялся за свою секиру. — Ну, и где мы возьмем коней и все остальное добро? Полезем за ним в город?
— Зачем? У дороги должна быть караульная, а в ней — солдаты. У солдат есть все, что нам надо.
— Кроме денег, — произнес Сайг, но Конан, нетерпеливо махнув рукой, уже шагал по обочине.
При дороге и впрямь нашлась караульная — невысокая квадратная башенка в два яруса с выступающей аркой, над которой, как показалось Конану, торчал шар — примерно такой же величины, как сферы, венчавшие придорожные обелиски. Вход в башню освещали три факела; в загончике позади нее фыркали скакуны. Караульный пост находился рядом с дорогой, в десятке шагов от обочины, и с обеих сторон к нему подступали деревья. Конан, обнажив клинок, скользнул мимо темных стволов; Сайг, с секирой в руках, крался следом.
Двух стражей, прислонившихся к стене у входной арки, им удалось прикончить без шума. Затем киммериец и асир ворвались внутрь и отправили к Нергалу еще четырех солдат, дремавших на брошенных в углу кошмах. Среди снаряжения хаббатейцев нашлись и копья, и фляги, и мешки, и огнива, но монет, как и опасался Сигвар, было маловато — пригоршня серебра да три пригоршни меди.
Медяками Конан побрезговал.
Прихватив все, что представляло ценность, они направились в загон и выбрали двух жеребцов — тех, что были уже оседланы. Вероятно, покойным стражам полагалось не только охранять дорогу, но и держать наготове пару коней для гонцов, развозивших царские повеления. Догадавшись об этом, Конан решил, что лошади должны быть выносливыми и резвыми.
Спустя недолгое время беглецы опять мчались по дороге на восток. Теперь они двигались быстрее, и изрядно возросший груз не тяготил плечи, зато топот копыт разносился на тысячу локтей окрест, предупреждая всякого, что по торговому тракту едут всадники. Это тревожило Конана, но он надеялся, что их примут за царских гонцов.
Мимо проносились темные поля и рощи; меж ними здесь и там неясными контурами маячили дома. Они то жались друг к другу, сплавляясь в бесформенную расплывчатую массу селения или деревушки, то стояли по отдельности, на холме или у излучин каналов и рек, отливавших в свете звезд тусклым серебром. Одинокие дома казались заметно массивней и выше — видно, то были загородные усадьбы кинатов; и Конан принялся размышлять о том, что, будь у него время, стоило бы наведаться в одну из этих вилл. Не меньшим соблазном являлись и придорожные караван-сараи, встречавшиеся через каждые двадцать-тридцать тысяч локтей; за их стенами сейчас наверняка почивали купцы, в кошелях которых водилось побольше монеты, чем у хаббатейских стражников.
Однако киммериец и асир не располагали временем даже для самого краткого налета. Не стоило сомневаться, что их дерзкий побег и убийство солдат не останутся безнаказанными; утром, едва обнаружатся трупы, по следам беглецов отправят погоню. Разумеется, конных стрелков, лучших в хаббатейском войске; опытных воинов, привыкших сражаться с дикими кочевниками Гиркании, знавших окрестные степи как собственную ладонь. И с ними будут собаки! Огромные шандаратские мастафы, способные загрызть барса!
Лошади мчались резвой рысью, и Конан, ритмично подскакивая в седле, размышлял о собаках и хаббатейских всадниках. Он не заблуждался на их счет и не переоценивал собственных сил; он знал, что если их с Сайгом догонят, схватка будет серьезной. В конце концов, все определялось тем, скольких воинов вышлют в погоню. Если десяток или полтора, беглецы могли подстеречь их, частью перебить, частью измотать и напугать; если больше, то победа превращалась в вопрос везения и удачи. Конан, уповая на благосклонность Митры, надеялся, что стрелков и собак будет не слишком много. С другой стороны, мог ли он рассчитывать на божественное провидение? Люди не всегда поступают по воле богов, и хаббатейцы не дураки; возможно, они вышлют большой отряд, хотя беглецов лишь двое.