Вот психологи и говорят, что безо лжи человек не может жить — даже трус в жизни действует. И это происхо-дит почти всегда: кем бы вы ни были, вы создадите противоположную ложь, и вы переигрываете свою роль, что-бы поверили другие, и чтобы вы поверили сами. Вы переиграете ее — трус переиграет — он станет сорвиголовой, но он — трус, иначе игры не будет. Он может искать опасность, даже если в этом нет нужды, только чтобы пока-зать другим и убедить себя, что он — не трус. Но в глубине он боится своей трусости. Вот он и проецирует проти-воположное.
Алчный человек может отказаться от мира, стать нагим, только чтобы убедить себя, что: «Я — не алчный». Но это не помогает. Это — ложь. Только сбрасывая одежды и покидая дом, вы не оставите алчность, так как она — внутри. Это не часть дома, это — не часть ваших сокровищ, это — часть вас. Как бы вы ни ходили — нагим или одетым — нет никакой разницы. Просто алчность пытается спрятаться переигрыванием, движением к про-тивоположной крайности — отречению.
Человек без алчности будет и без отречения, так как ему не нужно переигрывать. Человек без страха, будет и без так называемой храбрости, ему не нужно переигрывать. Человек, пришедший к пониманию своей сущности, не впадет ни в ту, ни в другую крайность. Он будет уравновешен, его жизнь станет равновесием.
Как вы думаете? Идет Будда, и появляется змея. Что он сделает? Он просто отпрыгнет с дороги! Как вы его назовете? Трусом или храбрецом? Он просто чувствительный человек, человек понимания. Вам понравится че-ловек, который там останется, не заботясь о том, что сделает змея — змея его даже ужалит, а он там останется — вы назовете того человека храбрым. Но он глуп, а не храбр. А глубоко внутри он трус; он остается там, чтобы спрятать эту трусость.
Но если вы увидите Будду, отпрыгивающего с пути змеи, вы подумаете: «За каким человеком я иду? Это — трус!» Он не трус. Кто-то должен сойти с дороги. Это — простая разумность. Это, как если бы кто-то сигналил вам в клаксон, а вы стояли бы на дороге и думали, что вы — храбрец. Вы — просто глупец! И кого вы убеждаете, оставаясь там? Себя, глубоко внутри в том, что вы — храбрец.
Человек понимания никогда не движется к противоположному, он движется с пониманием. Что бы ни проис-ходило, как бы ни развивалась ситуация, он отвечает ей с бдительностью; он — ни храбрый, ни трус. Вы — либо трус, либо храбрый, но другое — прячется: даже трусливый человек может стать храбрым в определенных ситуа-циях, даже храбрый человек может оказаться трусом в некоторых ситуациях.
Поглядите на проблему: храбрейший человек становится трусом, когда он приходит домой — даже Наполеон — трус перед Жозефиной. Почему случается так, что муж, который является таким великим борцом в мире, в соревновании, перед своей бедной женой, становится просто тру¬сом? Что происходит? И не думайте, что это — о других, что вы — не такой, каждый муж — под каблуком у жены! Это кажется преувеличением. Но это так. Каж-дый муж должен быть под каблуком: весь день он храбрый, так что дома он хочет расслабиться от храбрости; а если он даже дома не расслабляется, тогда где он найдет расслабление? Так что в тот момент, когда он входит в дом, он сбрасывает свои доспехи…
Он был храбрым на рынке, постоянно сражаясь — соревнование, враги. Там — война, постоянная война в ми-ре, весь день он сражается. Когда он приходит домой, он устал от сражения, устал от храбрости — вы не можете быть храбрым двадцать четыре часа в сутки. Помните, никто не может быть чем-то, двадцать четыре часа в су-тки — вы можете быть, только бдительным двадцать четыре часа в сутки. Примите, что все движется к проти-воположному.
Вы приходите домой, вы устали, вы хотите отдыха, теперь вы не можете сражаться — вы уже сражались весь день. А что весь день делала ваша жена? У нее не было соревнований, вокруг нее не шла война, она была дома защищенной; весь день она отдыхала. За весь день ей не представилось, ни одной возможности проявить свою храбрость. Вот она и устала быть трусом, быть лишь женой. Вы приходите домой — она готова. Она на вас на-брасывается.
Однажды случилось так: жил-был укротитель львов, очень храбрый человек. Но он всегда боялся своей ма-ленькой жены. И всегда, когда он опаздывал домой, это было бедой. Однажды вечером, с друзьями, он полностью обо всем позабыл, выпил слишком много, а потом, к полуночи, вспомнил, что у него есть жена и дом. И возвра-щаться домой теперь стало очень затруднительным; где же спрятаться? Не найдя ни одного места — это был ма-ленький городок, и если бы он пошел в любую гостиницу, его жена нашла бы его — не найдя подходящего места, он вошел в клетку со львами в зоопарке, где он был дрессировщиком. Ключ был с ним, он открыл дверь: шесть больших свирепых львов в клетке! Он спал, используя спину льва, как подушку.
Его жена обыскала весь город. Рано утром, не найдя его нигде, она пошла туда, где он работал. Он крепко спал, храпя. Она ткнула его через прутья клетки своим зонтиком и сказала: «Ты, трус! А ну-ка выходи, я тебе покажу!»
Это должно произойти: если вы выбираете одну крайность, другая следует за вами. Вы можете быть храбре-цом в одном, но трусом в другом. Так должно быть, так как трусость будет отдыхом. Вот почему я говорю, что муж, необходимо должен быть, под каблуком. Есть только один способ для мужа, не быть под каблуком: если он выполняет дома функции жены, а она ходит на работу. Тогда он не под каблуком, так как он больше не муж. В действительности, он — жена, а жена — муж.