Олег ужасно смутился и начал было что-то растерянно бормотать, но Аня решительно перебила его:
— Вы с Эстер не пятидесятники, это точно. И не связаны ни с охранкой, ни с полицией — мы проверили. То есть, конечно, проверил Вейдер. А касаемо того, что вас могли завербовать альвы ещё на ваших родных планетах… ну, тут нам приходится рисковать и полагаться на собственную интуицию. Вы не похожи на предателей.
«И всё равно, — подумала я. — Что-то здесь не так…»
19
Таинственный визитёр, которого Аня с Олегом запросто называли Пашей, прибыл примерно через четверть часа. В полном согласии с моими ожиданиями, им оказался невысокий светловолосый парень, чьё лицо, симпатичное, но не слишком выразительное, неизменно присутствовало во всех сюжетах новостей, посвящённых жизни царского двора. Он был на полгода старше Олега, и через два с половиной месяца ему должно было исполниться восемнадцать. Как и на большинстве человеческих планет, на Новороссии эта дата означает совершеннолетие — рубеж, перешагивая который, подросток становится молодым человеком, получает все гражданские права взрослого члена общества и одновременно теряет целый ряд привилегий, положенных детям.
Впрочем, великий князь Павел Александрович, единственный сын государя и наследник престола, являл собой исключение из этого правила — совершеннолетним он стал в свой пятнадцатый день рождения. Сей правовой казус возник четыре века назад, когда царь Михаил III перед сложной медицинской операцией с весьма неопределённым исходом издал указ, которым понизил порог совершеннолетия для цесаревичей на три года.
Сей правовой казус возник четыре века назад, когда царь Михаил III перед сложной медицинской операцией с весьма неопределённым исходом издал указ, которым понизил порог совершеннолетия для цесаревичей на три года. Сделано это было ради того, чтобы в случае его смерти власть в стране перешла непосредственно к его пятнадцатилетнему сыну, минуя надлежащее в таких случаях регентство. К слову сказать, операция прошла успешно и Михаил III царствовал ещё два десятка лет, однако свой указ оставил в силе. Не отменили его и последующие правители Новороссии.
При встрече с наследным принцем мы с Эстер постарались как можно убедительнее разыграть сцену узнавания — от слегка недоуменного выражения на лице «где-то я его уже видела» до широко распахнутых от изумления глаз «ведь это же… да, точно!» Не знаю, насколько удачно получилось у меня, зато Эстер была неподражаема.
А цесаревич, пожав нам обеим руки, с места в карьер заявил:
— Меня зовут Павел. И обязательно на «ты». Только так и никак иначе. Договорились?
— Да, Павел, — ответила я, а Эстер лишь молча кивнула.
— Вот и хорошо, — сказал он. — Сразу чувствуется, что вы с других планет. Наши соотечественники, даже убеждённые республиканцы, поначалу робеют, когда я прошу их обращаться ко мне по имени. А вы спокойно смотрите на меня и, небось, думаете: «Надо же, демократа из себя корчит!»
— Если честно, то я действительно так подумала, — с милой непосредственностью призналась Эстер.
Павел повернулся к Ане и Олегу:
— Друзья, полетайте минут двадцать над лесом на моей тачке. Для отвода глаз, чтобы Вейдеру было легче дурить Транспортный Контроль. А я тем временем пообщаюсь с барышнями.
Оба поняли, что он просто хочет поговорить с нами с глазу на глаз, однако не стали возражать и послушно забрались в кабину. Когда флайер улетел, цесаревич опустился на траву, скрестив ноги, достал из кармана сигарету и закурил.
— Только не рассказывайте об этом никому, — произнёс он, пряча в карман зажигалку. — Если мама узнает, что я курю, то очень расстроится.
В ответ мы с Эстер неопределённо кивнули и присели напротив него. Где-то с полминуты Павел молча глядел на нас. Не пристально, не изучающе, а скорее с любопытством, как смотрят на редких зверушек. Затем решительно сказал:
— Ладно, девочки, у меня мало времени, так что обойдёмся без предисловий. Пожалуйста, назовите свои настоящие имена. И звания, если они есть.
От неожиданности я закашлялась. Весь мир померк в моих глазах, как будто меня огрели дубинкой по голове. Откуда-то издалека, словно сквозь плотный слой ваты, до меня донёсся озадаченный голос Эстер:
— Что… о чём ты говоришь?
Она продолжала играть, изображая святую невинность. А я так не могла. К тому же я понимала, что это бесполезно. Мы сели в лужу, нас раскусили. Весь хитроумный план главного командования пошёл коту под хвост…
— Нам известно, что вы не те, за кого себя выдаёте, — между тем продолжал Павел. — Ты, Рейчел, не с Аррана, а ты, Эстер, не с Земли Вершинина. Вы агенты свободного человечества. И не только вы двое — мы знаем и о других ваших товарищах.
Уже окончательно добивая меня, цесаревич назвал остальных членов нашей разведгруппы. Назвал по здешним, вымышленным именам, но назвал всех без исключения, в том числе и Валька. А на десерт он предположил, что я являюсь командиром отряда, поскольку другие ребята были внедрены либо в семьи местных подпольщиков, либо в интернаты, а я единственная, кто легализовался на Новороссии вместе со взрослыми агентами.
— Вероятнее всего, — подытожил Павел, — операцией руководит твой вроде-как-отец. А твоя вроде-как-мать ему помогает.