Нужно было исправить это упущение, и я пошел в будуар тетушки Далии, где долго пытался продиктовать текст кому-то, у кого явно были заложены уши. Потом я снова вышел на воздух. Я шел через лужайку, с намерением продолжить свое чтение, как услышал возле дома шум подъезжающей машины. Я обернулся и — разрази меня гром! — из машины выходил Киппер…
ГЛАВА 9
…Прошло не более двух минут с тех пор, как я отослал ему телеграмму, а от Лондона до Бринкли было порядка сотни миль: скорость же, с какой доехал Киппер, говорила о его чересчур быстрой реакции и скорей была приближена к реальности мультиков. Поэтому я окликнул Киппера не без некоторого недоумения.
Услышав знакомый голос, он почему-то подскочил как кот на раскаленной крыше, и я увидел, что лицо его изображает крайнее уныние, будто он пытается проглотить несвежую устрицу. Я сразу догадался, в чем тут дело, и загадочно улыбнулся. Ничего, пускай немного помучается…
Киппер судорожно глотнул воздуха и пробубнил загробным голосом:
— Привет, Берти.
— Привет.
— Значит, ты здесь.
— Да, я здесь.
— Я рассчитывал тебя здесь увидеть.
— Ну вот мы и увиделись.
— Ну вот мы и увиделись.
— Да, ты ведь сам мне сказал, что отправляешься сюда.
— Конечно.
— Как дела?
— Очень неплохо.
— Как твоя тетушка?
— Прекрасно.
— А ты?
— И я вроде ничего.
— Я рад за тебя. Давненько я не бывал в Бринкли.
— Да.
— А здесь все по-прежнему.
— Да.
— Почти ничего не изменилось.
— Почти ничего.
— Да, вот такая значит жизнь…
Тут он замолчал и снова начал судорожно глотать воздух, из чего я сделал вывод, что мы приближаемся к главному, а все что до этого, являлось лишь официальной частью нашей встречи. Очень напоминает, как раскланиваются государственные мужи перед тем как начать таскать друг друга за бакенбарды.
И я не ошибся. Судя по гримасе на его лице, Киппер, проглотив первую плохую устрицу, приступил ко второй:
«Я читал «Таймс», Берти.»
Пока я решил не раскрывать карты. Я бы мог уже начать вдыхать в него надежду, но мне тоже хотелось побыть немного хозяином положения.
— Ну да, конечно, ты об этом. Значит, прочел, говоришь?
— В клубе, после ужина. Я не мог поверить своим глазам.
Знал бы он, что и я не мог поверить своим, но опять промолчал. Я только подумал, как это похоже на Бобби: не посвящать в свои планы тех, кого это особенно касается. Ну конечно, она просто запамятовала. А может просто наводила тень на плетень. Она это вообще обожает.
— И я скажу тебе, Берти, почему я так удивился. Может тебе это и не понравится, но только пару дней назад она обручилась со мной.
— Да что ты говоришь?
— Да, черт меня возьми.
— С тобой, говоришь?
— Со мной, со мной. И все это время она, оказывается, вынашивала в душе этот чудовищный план.
— Как нехорошо с ее стороны.
— Так нехорошо, что я просто слов не нахожу. Теперь ты видишь, что такое женщина. Берти, женщины — ужасные создания. Я буду счастлив, если доживу до того момента, Берти, когда женщины будут запрещены законом.
— Тебе не кажется, что тогда могут возникнуть проблемы с продолжением человеческого рода?
— Да зачем ему вообще продолжаться?
— Да, конечно, я тебя понимаю.
Киппер раздраженно отмахнулся от пролетающего жука и продолжил:
— Что меня в этом особенно поражает, так это бессердечие, с каким она это со мной проделала. Ни одного намека, что она собирается разорвать нашу помолвку. А еще на прошлой неделе, когда мы вместе обедали, она вдохновенно расписывала мне, как мы проведем медовый месяц. И вот вам!Как снег на голову. Уж можно было наверно, если собираешься разбить чью-то жизнь, написать письмо или хотя бы поздравительную открытку. Ну конечно, разве она способна на такое великодушие. Она предоставила мне самому прочитать это из газет. Я чуть не умер.
— Представляю. У тебя наверно свет в глазах померк?
— Еще как померк. Я весь день только об этом и думал, а сегодня утром отпросился на работе, сел в машину и приехал, чтобы сказать тебе…
Он замолчал, пытаясь справиться с подступившим волнением.
— Ну?
— …сказать тебе, что, как бы там ни было, мы не должны рвать с тобой нашей старой дружбы.
— Конечно же нет. Как ты мог даже подумать такое.
— Ведь мы с тобой так давно знакомы.
— Так давно, что и представить трудно.
— Мы ведь дружили с тобой еще мальчишками.
— Щербатыми мальчишками в школьных курточках.
— Точно. Мы ведь были с тобой как родные братья.
Мы ведь были с тобой как родные братья. Я делился с тобой сладкими карамельками, ты со мной кислыми леденцами; если ты заболевал свинкой, я заражался ею от тебя, если у меня была корь, я делился ею с тобой. Мы во всем помогали друг другу. Поэтому невозможно, чтобы хоть что-то в жизни могло нас разлучить.
— Это точно.
— Мы по-прежнему будем время от времени вместе обедать.
— Ну конечно же.
— По воскресеньям будем вместе играть в гольф, иногда гонять мяч. Ты женишься, остепенишься, и я часто буду приходить тебе в гости на коктейль.
— Да, я тебя приглашаю.
— Спасибо, я приду. Хотя, боюсь, что не смогу сдержаться и приложусь шейкером к твоей гнусной супруге, Миссис Вустер, в девичестве Уикам, за то, что сделала из меня рогоносца.
— На твоем месте я бы не стал ее так называть.