Эми нахмурилась.
— А его дочь знала об их связи с Дорис Хантли?
— Не уверен. А что это меняет?
— Пока что нет ни единой улики, которая свидетельствовала бы о том, что эти убийства не могла совершить женщина.
— Слова, достойные убежденной феминистки. — Гиббз посмотрел на чайник. — По-моему, вода закипела.
Эми поднялась.
— Позвольте, я этим займусь.
— Вот моя кружка. Вы можете взять кружку Гомера, вон там, на полке, она чистая. Сахар в той маленькой чашке за банкой с кофе. Я прикрыл ее пепельницей, чтобы предохранить от мух. Если нужна ложка, в ящике найдется парочка. И я не думаю, что дочь Питкина может быть виновной.
— Но ведь вы этого не знаете. — Эми налила кофе в кружки и подала ему одну.
— Я могу выяснить. — Гиббз отхлебнул, сделал гримасу и поставил кружку на стол. — Осторожно, он горячий. — Он поднялся и направился к двери, которая вела в типографию и приемную. — Я на минутку, — сказал он. — Может быть, все станет ясно, пока кофе остывает.
Следуя данным ранее указаниям Хэнка, Эми нашла сахар и ложку. Помешивая сахар, она слышала голос Гиббза, доносившийся из соседней комнаты, но слов разобрать не могла.
Вскоре он вернулся к своему остывшему кофе и разъяснил Эми свое отсутствие.
— Только что разговаривал с Леоной Хаббард. У нее с мужем домик на озере, по соседству с домиком Питкинов. Она говорит, что звонила Эмили вчера вечером, чтобы спросить насчет какого-то церковного мероприятия, которое состоится в ближайший уик-энд. Ни Эмили, ни ее отец не сняли трубку.
Эми перестала помешивать кофе и посмотрела Гиббзу прямо в глаза.
— И…
— Миссис Хаббард пыталась дозвониться до них еще раз полчаса спустя, но телефон не работал — по-видимому, из-за сильной грозы. Она хотела, чтобы ее муж прогулялся до них и посмотрел, есть ли кто дома, но он сказал: забудь. В плохую погоду у старого Ллойда разыгрывается артрит, и он смог дойти только до окна на кухне. Но даже несмотря на дождь, он увидел свет во дворе дома Питкина и два автомобиля, стоявшие под навесом.
Но даже несмотря на дождь, он увидел свет во дворе дома Питкина и два автомобиля, стоявшие под навесом.
— И что?
— Миссис Хаббард видела Эмили сегодня около восьми утра, сразу после того, как ее отец уехал в город. Она уже знала о происшедшем, потому что телефон уже заработал и ей как раз позвонил Энгстром. Эмили сказала миссис Хаббард, что они с отцом прошлым вечером были дома начиная с половины седьмого.
— И вы в это верите?
— Очевидно, шериф Энгстром верит. Леона Хаббард говорит, что он звонил ей и задавал те же самые вопросы около часа назад. — Гиббз взял кружку и попробовал кофе. — Холоднее. — После чего сделал большой глоток. — Если кто-то не лжет, тогда не похоже, что Дорис Хантли была убита ревнивой дочерью.
— И все же я думаю, что ревность могла явиться мотивом, — тихо проговорила Эми. — Но, наверное, мы должны забыть о Дорис и сосредоточиться на Ремсбахе. Вы, случайно, не знаете, у него были другие женщины?
Гиббз со стуком поставил кружку на стол.
— О господи… почему я об этом не подумал?
— Кто она?
— Сэнди Оливер.
— Для меня это новое имя.
— Но старое для нее. Она снова стала Оливер после развода. — Гиббз кивнул. — Была замужем за Диком Рено.
18
На этот раз Эми вышла в приемную вместе с Гиббзом. Пока он набирал номер, она сидела на высоком табурете у стойки. Наступила долгая пауза, но Гиббз не выпускал трубку.
— Все та же старая история, — сказал он раздраженно. — Никто не хочет ответить на звонок. Как им вообще удается с кем-то договариваться?
— Им? — переспросила Эми. — Я думала, вы звоните Сэнди Оливер.
— Да, — ответил Гиббз. — Она маникюрша в салоне красоты. — На его лице появилась улыбка. — Можете себе представить, что творится там сегодня утром. Так заболтались, что даже не слышат звонков.
Но в это время кто-то, по-видимому, все же услышал, так как Гиббз отвернулся от Эми и следующие слова произнес в трубку:
— Привет, Ада. Это Хэнк Гиббз. Могу я быстро переговорить с Сэнди? Это займет всего минуту… — Он умолк, и на его лице снова появилось раздраженное выражение. — Ладно. Это не так уж важно. — Последовала пауза. — Нет, убийца еще не найден. — Еще одна пауза. — Не имею ни малейшего представления. Если только это не ты.
Попрощавшись, он положил трубку и повернулся к Эми.
— Сэнди сегодня нет. Сказалась больной.
— Что это значит?
— Только она может ответить на этот вопрос. — Гиббз взглянул на часы. — У нас есть время съездить к ней, если хотите.
— Может, лучше сначала позвонить?
— Не думаю. Предполагаю, что, раз она не пошла в салон и осталась дома, да еще в такой день, это значит, что она не хочет ни с кем разговаривать.
— Если она не хочет разговаривать с людьми, которых знает, то наверняка не горит желанием встретиться с издателем местной газеты и совершенно незнакомым человеком в придачу.
— Поэтому я и не буду ее предупреждать.
— Вы говорите так, словно и впрямь думаете, что она может быть подозреваемой.
Гиббз сделал неопределенный жест.
— Пока у нас нет оснований обвинять ее в убийствах. Но если ваше предположение верно и в деле действительно замешана ревность, то, возможно, Сэнди все же причастна к случившемуся.