— Мужество не в том, чтобы не бояться, а в том, чтобы преодолевать страх, — говорил он тихо, щадя мое самолюбие, и я был благодарен ему вдвойне.
Карабин пристегнули к тросу, инструктор уперся рукой вверх дверного проема, приказав мне облокотиться на него. Посмотрел как-то странно и убрал руку. Вот и всё. От меня ничего не зависело, и, потеряв опору, я вывалился из самолета. Несколько секунд кувыркания, и хлопок раскрывшегося парашюта.
Почувствовав рывок и замедление падения, я посмотрел вверх. «Летающее крыло» было огромным и внушало чувство уверенности. Подвесная система плотно облегала тело, и я успокоился окончательно, дав волю пробудившемуся любопытству. Земля была где-то далеко и казалась нарисованной. Маленькие домишки, машинки, похожие на те, что собирал в детстве, — всё вызывало умиление. Слева и выше раскрылись разноцветные купола девчонок. Я стал что-то восторженно орать, замахав руками, но они даже не обратили на меня внимания, занятые своими переживаниями. Что ж, первый раз — он один, и такого ни у них, ни у меня больше не будет.
Приземлившись на плотно сжатые ноги, я повалился на бок и стал гасить купол, пытавшийся протащить меня по траве. Девчонки еще не опустились, и я нырнул в коридор, не желая упускать момент и спеша повторить незабываемые ощущения. Говорят, если заставить дурака Богу молиться… Короче, я прыгнул пятнадцать раз. На последний прыжок уверенной походкой подошел к распахнутому люку и, покачав головой, жестом отстранил инструктора, вызвав легкое недоумение. Слегка улыбнулся и непринужденно шагнул за борт, ловя удивленный взгляд. Медленно опускаясь, стал невольно жалеть, что не сладкоежка. Это ж сколько раз можно съесть одно и то же пирожное? А наркоманы? Все картели бы вылетели в трубу, ибо зачем платить за кайф, если его можно получить даром, просто «пройдя назад»? Но коридор не пускал в себя ни тех, ни других и от алкоголизма наверняка излечивал со стопроцентной гарантией. Вот я уж на что завзятый курильщик, а уже полтора года даже не вспоминаю о сигаретах. Но адреналин тоже неплохо, и уж этой радости никакой коридор лишить меня не может.
Девчонки приземлились, ликующе хохоча и что-то вопя друг дружке. Я же, умудренный опытом, погасил парашют и начал экономными движениями складывать его. Чувствовалась практика, и на моем лице сияла довольная улыбка.
— Юр, ну как? — почти в унисон крикнули обе.
Я снисходительно улыбнулся, на что не имел никакого права, и небрежно бросил:
— Нормально, вот в прошлый раз… — и вовремя прикусил язык.
Для них этот раз первый, и даже если и повторимый, то не в плане ощущений.
Идея насчет парашютов пришла в голову мне. Инна решилась за компанию, а Лене пришлось объяснять, что это не забава и «баловство» имеет огромную практическую пользу.
Если у вас есть парашют, разумеется. Конечно, в кармане его не поносишь, но у каждого из нас были свои возможности, дававшие кое-какие преимущества в плане экипировки. Упоминание о дирижабле пошло на пользу, а невозможность иметь меня под рукой в любую минуту довершили дело, и Лена сдалась. Да не просто, а взявшись за дело с энергией небольшого дизельного генератора. И углубившись в историю парашютизма по самую макушку. Во время прохождения краткого теоретического курса она, казалось, знает больше самого инструктора. Сыпя именами и датами и задавая вопросы на предмет конструкции куполов разных моделей.
В первый день было намечено два прыжка, а потому нас подобрал микроавтобус с эмблемой аэроклуба и повез на аэродром. За рулем сидел молодой парень, одетый в фирменный комбинезон сине-голубого цвета с парашютом на рукаве. Он восторженно косил глазом на девочек и пытался заигрывать. Инна слегка флиртовала, Лена же сосредоточенно смотрела в окно, шевеля губами.
— Что-то беспокоит? — Я дотронулся до ее рукава.
— Да вот, пытаюсь посчитать, хватит ли наличности…
— Бог ты мой, Ленка, — Инна не была целиком поглощена флиртом, как казалось, — чего-чего, а этого добра — хоть сто тысяч. И даже без отдачи.
Такая щедрость была хорошим знаком и означала только одно: девушки подружились и Инна перестала ревновать.
Такая щедрость была хорошим знаком и означала только одно: девушки подружились и Инна перестала ревновать. Тогда, в первый Ленин вечер, после ресторана, я спросил:
— И как тебе моя клиентка?
Мне не хотелось терять Лену из виду, но, реши Инна по-другому, я бы подчинился.
— Расслабься, Юрик. Баба всегда чувствует, соперница перед ней или нет.
Водитель же, услышав столь щедрое предложение предмета его ухаживаний, притих и уставился на дорогу.
— Что ты задумала, если не секрет? — Я не смог сдержать любопытства.
— Вот еще по разу прыгнем — расскажу.
— Да, Лен, если дело в деньгах, то на меня тоже можешь рассчитывать, и даже вдвойне.
Мог бы и сам догадаться, пораньше. А Инна всё же молодец.
Говорят, что второй прыжок самый страшный. Я в азарте этого ухитрился не заметить, а девчонки притихли. Но с нами работал профессионал, и его спокойно-уверенная манера держаться действовала гипнотически. Во всяком случае, ни о каком отказе речи не шло. Я позволил себе раскрыть парашют не сразу, немного насладившись чувством невесомости и попытавшись выполнить пару фигур, виденных по видео во время прохождения теоретического курса. Получилось или нет — не знаю, но показалось, что всё вышло как-то коряво. Однако, приземлившись, «возвращаться» не стал. Натешился я уже вволю, и щенячий восторг куда-то испарился. А потому, подождав парашютисток, тоже ставших как-то серьезнее, помог им сложить купола и спросил: