Меж тем Форд стал проталкиваться сквозь толпу с целью возобновить старое знакомство.
— Привет, э… Хотблэк, — окликнул он, — как жизнь? Страшно рад тебя видеть, старина. Ну как, все грохочешь? И выглядишь ты классно, прямо огурчик: такой же кругленький, зелененький и в пупырышках. Просто диво.
Форд похлопал приятеля по спине, слегка удивленный отсутствием реакции. Однако «Пангалактические грызлодеры», что плескались в его мозгу, посоветовали ему не робеть.
— Время молодое помнишь? — сказал он. — Мы ведь вместе тусовались, верно? Бистро «Нелегаль» не забыл? А «Империю обжор», которую Глист держал? А «Приют алконавтов»? Прекрасная эпоха нам выпала, верно я говорю?
Хотблэк Дезиато ни словом, ни жестом не выразил своего мнения о «прекрасной эпохе». Форд не сдавался:
— А в рассуждении чего покушать мы прикидывались санитарными инспекторами, верно? И конфисковывали себе еду и выпивку, верно? Пока не отравились. Да, а помнишь, как мы пили и несли пургу ночи напролет? Ну, в этих вонючих номерах над «Лукафе» в Гретхен-Тауне, на Новобетелье, а ты вечно уединялся со своей фиксгармоникой и возился с песнями. У нас эти песни просто в печенках сидели. А ты говорил, что ну и плевать, а мы говорили, что нам не плевать, потому что печенок жалко. — Взгляд Форда подернулся мглой воспоминаний. — А ты говорил, что звездой быть не хочешь, — продолжал он, шалея от ностальгии, — потому что звездная система — это лажа. А мы говорили — все трое: Хадра, Сулижу и я, — что сначала надо звездой стать, а так твое мнение ничего не значит, потому что звездой тебе не бывать. А теперь, погляди-ка! Ты сам эти звездные системы покупаешь пачками! — Обернувшись, он потребовал внимания от окрестных столиков: — Перед вами человек, который покупает звездные системы! Хотблэк Дезиато ничем не подтвердил и не опровергнул этого заявления, и публика быстро потеряла к нему интерес.
— Мне представляется, что кто-то опьянел, — пробормотало лиловое кустообразное существо в свою рюмку.
— Мне представляется, что кто-то опьянел, — пробормотало лиловое кустообразное существо в свою рюмку.
Форд, зашатавшись, грузно опустился на стул напротив Хотблэка Дезиато.
— Что это за вещь такая, ну, ты ее все играешь? — сказал он, неосмотрительно пытаясь опереться на бутылку, которая не замедлила опрокинуться — к счастью, в стоявший тут же бокал.
В честь этого удачного совпадения Форд осушил данный сосуд.
— Эта роскошная штука, — продолжал он, — ну, как там она звучит? Гры-ымм! Гры-ымм! Гхерммее-еррр! И еще чего-то, а в финале этот самый корабль врезается в солнце, и все взаправду, без фанеры!
В качестве наглядной иллюстрации Форд жахнул своим кулаком по собственной же ладони. Еще одна бутылка покатилась по столу.
— Корабль! Солнце! Бэмс — и нету! — кричал он. — Долой лазеры и прочую фигню, у вас, ребята, все настоящее — и солнечные вспышки, и солнечные ожоги. Ну а песни-то — настоящая бредятина.
Форд проводил взглядом ручеек жидкости, что с чавканьем выползал из бутылки на скатерть. «Непорядок», — подумалось ему.
— Эй, а не выпить ли нам? — воскликнул он.
В его размокшем рассудке вдруг всплыла мысль, что свидание с другом пошло как-то не так, чего-то не хватает… и это что-то как-то связано с тем фактом, что обрюзгший человек в платиновом костюме и шляпе из посеребренного фетра до сих пор не проронил ни «Привет, Форд», ни «Сколько лет, сколько зим!»… Строго говоря, он вообще еще ни слова не сказал. И даже не пошевелился.
— Хотблэк? — вымолвил Форд.
На плечо Форда опустилась огромная, мясистая рука. И пихнула его.
Неуклюже соскользнув со стула, Форд задрал голову, высматривая владельца беспардонной руки. Это оказалось несложно — сей муж был семифутового роста, да и сложением отличался недюжинным. Закрадывалось подозрение, что его смастерили на фабрике, где делают кожаные диваны — весь он был блестящий, увесистый и туго набитый чем-то — вероятно, мускулами.
Костюм, в который было затиснуто тело доблестного мужа, казался сшитым специально для него — чисто ради демонстрации, что подобное тело в костюм не больно-то затиснешь. Лицо мужа цветом напоминало яблоко, а фактурой — апельсин, но на этом сходство с нежными фруктами заканчивалось.
— Малыш… — произнес одышливый голос, выбравшийся из глотки великана, точно из горящего порохового погреба.
— Э-э, да-да? — светским тоном проговорил Форд. Приняв вертикальное положение, он был очень огорчен, что все равно кажется карликом относительно фигуры великана.
— Проваливай, — заявил тот.
— Да? — переспросил Форд, сам дивясь собственному безрассудству. — А вы кто?
Великан призадумался. Он нечасто слышал подобные вопросы. И все же нашел ответ.
— Я человек, который тебе говорит, чтоб проваливал, — сообщил он, — а не то я тебя сейчас сам провалю.
— Выслушайте меня, — сказал Форд нервно (досадуя, что его голова все кружится вместо того, чтобы поработать мозгами). — Послушайте, — продолжал он, — я принадлежу к числу самых старых друзей Хотблэка, а…
Он покосился на Хотблэка Дезиато, который даже ухом не вел.
— …а… — повторил Форд, соображая, что бы такое после этого «а» ввернуть.