Ну тут уж я не сдержался. Усталость усталостью, но тут и ангел стал бы чертыхаться. Как заору я на него: да ты, мол, соображаешь, о чем просишь? Да у меня, говорю, после этого полета неделю руки трястись будут! Да я не сумасшедший, не псих какой ненормальный, чтобы после такого в лес лететь! А про Ведьмину опушку ты мне вообще лучше сегодня ничего не говори, а то я за себя не ручаюсь. Ну и так далее в том же духе.
Он даже глаза на меня вылупил — не ожидал, наверное, что сил у меня на такой крик хватит. Слушал-слушал, потом, как выдохся я да приумолк, и говорит спокойно эдак, как будто мы с ним мирно беседовали до того, что, дескать, сразу лететь и не нужно, нет, дескать, спешки особенной, чтобы сразу лететь. Через неделю, мол, говорит, даже лучше, а еще лучше — через две недели. Потому как товарищ его, дескать, к тому времени заявиться должен, может, еще и товарища этого с собой тогда прихватим. И все это так спокойно говорит, будто вопрос с полетом нашим — дело решенное, будто только детали обговорить осталось. Слушал я его слушал, и так мне вдруг все стало безразлично, что махнул я рукой и говорю: ладно, мол, прилетай через неделю и повезу тебя хоть к черту в пекло. Согласился, в общем, а почему — самому непонятно. Я так полагаю, что этот Литинг попросту меня загипнотизировал как-то. Было в нем, знаете, что-то такое необычное, умел он убеждать. А я еще такой усталый был, что даже думать не хотелось ни о чем. Лишь бы скорее лечь, а там будь что будет — бывает, знаете, состояние такое.
Ну как мы до дома дотащились, как одежду свою зараженную жгли, чтобы в дом заразу желтую не заносить — это я еще помню. А дальше все из памяти выпало — не то я Литинга до постели доволок, не то, что больше на правду похоже, он меня. Помню только, что проснулся я только к полудню следующего дня, вспомнил сразу о Ведьминой опушке, и ну до того тоскливо мне стало, что хоть в петлю.
Литинг улетел уже. Записку оставил, что вернется дней через десять, чек, конечно, выписал — и за вертолет погибший, и в счет полета будущего. И все — ни координат своих не оставил, ни кода для связи. В общем, некуда мне уже отступать было. Да и не мог я этого сделать — раз уж сразу отказаться не сумел, то хоть в лепешку разбейся, а выполни. Дело чести.
Из всех, кого я знаю, на Ведьминой опушке этой бывал один только Герри. Рассказывали, правда, что и до него кое-кто туда добирался, да все они давно в лучший мир переселились. И поделом — нечего было такое поганое место открывать. Потому что все эти россказни про эликсир жизни — это сказочки для дураков, я вам скажу. Не может в нашем лесу быть никакого эликсира жизни. Не может. Эликсир смерти — этого сколько угодно. Кисель, которым лагерники кормятся — тоже в любых количествах. Ну и всякие гадости смертоубийственные. А чтобы из леса что хорошее добыть можно было… Знаете, наверное, эту историю с концерном «Фермент» эниарским. Ну да, про то, как пытались тут какие-то медикаменты производить — для прикрытия, конечно. Вот шуму-то было, когда их накрыли… С тех пор ни одна фирма сюда не суется. Берегут репутацию.
Берегут репутацию. Так что, как я уже говорил, одна от нас польза — что лагеря эниарские в лесу расположены. Лагерники там, правда, что-то такое выращивают, вроде, ну да это так, чтобы без дела не сидели. Для воспитания, так сказать. То еще воспитание в лагерях этих получается, я думаю…
Герри-то, кстати, он тоже к этому делу причастен. Неужели вы его ни разу не видели? Весьма примечательная личность. У него половина рожи черная от ожога — это когда «Эриаг» на Западную окраину свалился лет эдак восемь назад. Герри тогда один со всего транспорта спасся, а из пассажиров, так сказать, ни один не уцелел. Почему «так сказать»? Да потому, что «Эриаг» лагерников возил. Билет на «Эриаг», как у нас говорили, прокурор выписывает, а судья компостирует. Теперь лагерников на «Стивене» возят, для этого дела Эниара всегда выделяла самую дряхлую посудину. Не жалко, если рухнет.
Ну так вот, из всего экипажа тогда только Герри и сумели выходить. Экипаж-то застрахован, за лечение казна платит, так что постарались. И решил он после такой переделки в проводники податься. Отчаянным поначалу был парнем, куда только ни забирался… Вот и до Ведьминой опушки как-то долететь сумел, занесла его нелегкая. И через охранный столб будто бы прошел, и у самого источника будто бы вертолет посадить сумел, и чуть ли не руки свои грязные в эликсир обмакнуть сумел. Что там потом с ним приключилось, почему он морду свою не обмыл эликсиром — не знаю, но руки у него действительно примечательные: не то он фокусы показывать навострился, не то действительно пальцами читать может. И еще в нем всякие, так сказать, способности проявляться начали, он и сам не рад, наверное. Девчонка тут у него родилась года четыре назад. Без глаз — а видит. Как вам это понравится? Да еще много всякого рассказывают… Может, и неплохая штука этот эликсир жизни, недаром его ведьмы так стерегут, но Герри-то он радости никакой не принес. Не зря же теперь он больше по кабакам пьянствует, чем летает…