— Столько труда, — горько сказал Лаздей. Кажется, он вовсе меня не слушал. — Столько тяжелого, кропотливого труда… Я никогда в жизни так не выкладывался!
Глаза его блестели от слез, губы дрожали. Ребенок, чей дворец из щепок и камней только что порушили подгулявшие родители, и тот не мог бы выглядеть более несчастным. Расскажи кому-нибудь, как это прекрасное дитя на досуге развлекалось в волшебном своем королевстве, так ведь не поверят. Он и меня-то не разжалобил только по той причине, что это в принципе невозможно, а вовсе не потому, что плохо старался.
— Да, паутинка ничего, на славу была сработана, — миролюбиво согласился я. — Ты не зря трудился. Если бы не эта сеть, я бы с тобой и разговаривать не стал, а теперь может и побеседуем. Да не смотри ты так на меня! Пытать тебя я не собираюсь, по-дружески выспрашивать — тем более. Что я, вранья на своем веку мало слышал? Вернемся домой, призову твою Тень, она мне все живо расскажет. Заодно погляжу на нее наконец-то. Любопытная, должно быть, тварюшка. Вкусная, надеюсь.
Теперь Лаздей глядел на меня совсем уж дикимиглазами. Его можно понять. Это мы, посвященные, знаем, что представляет собой Тень, которая есть у всякого человека; умеем ее подманить, расположить к себе, договориться. А среди всех прочих граждан Соединенного Королевства, от неграмотных фермеров до Великих Магистров, ходят самые диковинные небылицы об охотниках на чужие Тени. Одна другой страшнее, хоть криком кричи. Я в свое время Великого Магистра Ордена Колючих Ягод разоружил одной лишь угрозой, что нынче же ночью сожру с потрохами его Тень, если он добром не сдастся. И ведь поверил как миленький. Сложил оружие и в изгнание потом отправился без возражений, на все был готов, лишь бы я его Тень не трогал. Смешной человек.
К счастью, с предрассудками Лаздея я в свое время бороться не спешил. Поэтому он был совершенно уверен, что я схрупаю его Тень живьем и без соли. А это, как утверждают завиральные старинные легенды, до которых Лаздей всегда был великим охотником, гораздо хуже, чем просто умереть. Почему «хуже» и кто, собственно, сравнивал — дело десятое, все вопросы пусть остаются на совести сочинителей этих побасенок, которые, чего греха таить, очень помогают мне в работе.
Убедившись, что мой бывший ученик уже изготовился хлопнуться в обморок, я немного смягчил тон. Пусть чуть-чуть успокоится, а то на человека уже не похож. Тоже мне, гроза сновидцев.
— Ты мне пока вот что объясни, — предложил я. — Чего ты, собственно, хотел-то? Ну, по большому счету.
Просто так гажинцев мучил или из стратегических соображений? Вот, к слову сказать, зачем тебе сдался Торговый Остров? И деньги — зачем? Ты же, как я понимаю, на рынок за покупками не бегал. Или собирался?
— Да, я объясню! — оживился Лаздей. — Я все-все объясню, Джуффин! И ты… вы поймете, что были ко мне несправедливы!
— То есть считал тебя меньшим болваном, чем ты есть? — удивился я. — Надо же, как лихо закручен сюжет! А хочешь, я сам расскажу, как ты себе представлял исход дела? Слушай. Во-первых, ты рассчитывал, что твоя драгоценная Мормора в ближайшее время станет единственной и неповторимой достоверной реальностью, верно? А нынешний город Гажин должен был уйти в небытие, превратиться в прекрасное сновидение для избранных мучеников. Сладкий сон о былом — для контраста оно и неплохо, потом только горше страдать будут. Ну а Торговый Остров ты, как я понимаю, намеревался сделать форпостом Морморы, первой пограничной заставой между сном и явью, началом новой и, не сомневаюсь, в высшей степени интересной жизни. А потом — вперед, к завоеванию новых территорий. Такая была задумка, я угадал? Небось надеялся за несколько лет прибрать к рукам все Соединенное Королевство? Но неужели ты действительно думал, что я узнаю обо всем в последний момент, когда ничего нельзя будет исправить? Ну-ну, давненько я не встречал таких оптимистов.
Лаздей мог не отвечать, я и так видел, что не ошибся ни в одном из предположений. Но он, разумеется, пустился во все тяжкие. Его можно понять: когда человек думает, что продолжительность его жизни будет равна протяженности монолога, он может болтать без умолку сутки напролет. Даже на Темной Стороне, которая, честно говоря, не самое подходящее место для разговоров. Я, собственно, именно поэтому больше всего люблю в одиночестве туда ходить: за болтовней самые прекрасные зрелища и тонкие ощущения пропустить можно.
Но Лаздею все эти «тонкие ощущения», надо понимать, были до одного места. И не только сейчас.
Я даже приблизительно пересказать не берусь чепуху, которую он нес. Но что-то очень возвышенное, это точно. О «магической реальности» и о «сверхспособностях», которые якобы открываются у людей, если мучить их как следует. Это, к слову сказать, Лаздей не сам сочинил. По крайней мере, не совсем сам. Существует такая популярная теория: якобы из человека только тогда и выйдет толк, если он пострадает как следует. Великие Магистры самых разнообразных орденов во все века с удовольствием твердили эту чушь на разные голоса; думаю, исключительно для того, чтобы нещадно эксплуатировать своих юных послушников.