— Секунда в секунду? — уточнил я.
— Смотри на часы. Ручаюсь, как только будет ровно 14.30, перед нами остановится автомобиль.
— Секунда в секунду? — уточнил я.
Профессор прищурился.
— Я вижу, на твоем не слишком благородном челе отразилось некоторое недоверие? Поспорим?
— На что? — тут же загорелся я.
И с чего это во мне такая азартность проснулась? Уже второй раз за утро спорю. Скорее всего, сказывается адреналиновое голодание или… начинает проявляться изменение психологии?
— Если машина приедет вовремя, то ты возместишь мне цену сегодняшнего завтрака. А если она опоздает, или приедет раньше хотя бы на секунду, то я тебе подарю свой сотовый телефон. Договорились?
— Без проблем, — согласился я, и мы скрепили договор рукопожатием.
Как назло, оставшиеся минуты текли очень медленно.
Мы с профессором стояли перед столбом и внимательно следили за стрелками часов и дорогой.
— Что это хоть за машина будет? — поинтересовался я.
— А ты как думаешь? — пожал плечами Нестеров.
— Только не говори, что черная Волга, — вздохнул я.
Нестеров еще раз пожал плечами, подтверждая мою догадку. Что за странная тяга к старине? Это в восьмидесятых было модно использовать черные Волги, теперь все нормальные люди перешли на джипы Чероки и Ауди ТТ. Даже государственные структуры, и те на Мерсы пересели, а эти все на своих старинных драндулетах ездят.
— Осталось меньше минуты, — заметил я, спустя какое?то время. — А на горизонте все еще ни одной машины искомой марки.
— Подожди еще, — отмахнулся Нестеров. — Эти фанатики еще никогда не опаздывали.
Фанатики?! Он сказал фанатики?
— Ты?… — начал было я, но тут из?за угла вынырнула черная Волга. Не знаю, кто ее вел, но этот человек наверняка был психически нездоров.
Машина обогнала летящую по дороге БМВ, будто та просто стояла на месте. Черная молния рассекла поток машин и спустя несколько секунд остановилась всего в метре от нас.
Я ошарашено посмотрел сначала на часы, а потом на машину. Нестеров оказался прав — она действительно остановилась перед нами ровно в 14.30.
— Здравия желаю, — сообщил нам сухощавый старик в форме защитного цвета, выскочивший из Волги, как чертик из табакерки.
Опять он!
— И вам не кашлять, — автоматически ответил я.
— Опять этот гражданский, — брезгливо отметил старик, и повернулся к Нестерову. — Ничего, мы из него сделаем человека.
— Да, давно пора, — важно согласился Нестеров, едва сдерживая свою противную ухмылку.
И почему у меня такое странное подозрение, что меня не случайно отправляют в этот загородный лагерь?
— Ладно, загружайся, — даже не глядя в мою сторону, приказал старик.
Я пожал плечами и залез в машину.
— Эй, а деньги? — опомнился Нестеров.
— Вот когда стану человеком, тогда и верну, — злорадно ответил я, и помахал ему на прощанье сотовым телефоном.
Часть 2. Здравствуйте, мы ваши дети.
Глава 11.
Москва. Одна из многочисленных школ восточных боевых искусств. Вечер.
Алексей Леворуков ожесточенно бил по груше. Груша (что, в общем?то, логично) не сопротивлялась, и лишь иногда поскрипывала креплениями, как бы напоминая о том, что если Алексей слишком увлечется, то она может обидеться и упасть. В который раз. Раньше, конечно, бедному спортивному снаряду тоже перепадало не мало, но сегодня удары стали сыпаться просто градом. Причем этот град шел вот уже несколько часов подряд. Не каждый бетонный столб такое выдержит, что уж говорить о старой боксерской груше?
Впрочем, меньше всего Алексея сейчас волновала судьба потертого мешка с песком.
Как?! Как?! — повторял он про себя, нанося удар за ударом.
А ведь еще совсем недавно молодой человек радовался жизни, и ничто не могло испортить ему настроение.
В свои неполные двадцать пять лет он уже успел выиграть не один десяток чемпионатов по самым разным видам единоборств — от самбо, до боев без правил. За последние три года никто (никто!) не смог отправить его в нокаут, и уж тем более выиграть хоть один бой. Кто?то другой на его месте мог бы загордиться, расслабиться, но не он. Алексей продолжал упорно тренироваться, и за последний год не встретил ни одного мало?мальски стоящего противника. Дошло до того, что с ним просто отказывались драться, и Леворуков выигрывал соревнования, не нанеся ни одного удара. И опять?таки, кого?то бы это заставило задрать нос, и перестать ожесточенно тренироваться, но не его. Алексей любил драться, ведь он посвятил этому всю свою жизнь. И его не устраивали такие легкие победы.
Именно тогда, в поисках новых ощущений, он начал посещать бои, проводимые самыми разными структурами — от государственных до криминальных. Деньги ему были не нужны, хватало и того, что он получал от преподавания в своей собственной школе и участия в разных спортивных мероприятиях, поэтому работа у некоторых «важных» людей, его совершенно не интересовала. От этого и шли все проблемы. С одной стороны — Алексей не мог не ходить на всевозможные «отборочные» чемпионаты, в которых отбирались новые кадры для этих самых «важных» людей, а с другой — у него становилось все больше и больше проблем. «Крыши» у спортивного зала «Боец» не было, и периодически случались эксцессы, после которых известному бойцу приходилось переезжать или временно прекращать появление на публике. Через некоторое время ему это откровенно надоело, и он, впервые за всю свою жизнь, согласился на предложение одного из устроителей «отборочных» соревнований. Тот, в ответ на некоторые услуги со стороны Алексея, обещал разобраться со всеми недоброжелателями и слишком обиженными отказом работодателями, ведь, как ни крути, даже чемпион мира по боям без правил ничего не сможет сделать против одного единственного выстрела в спину… да и не в спину тоже.