Немного отдохнув, я поднялся и пошел в зал, на ходу натягивая рубашку. Дикий рев зрителей я отлично слышал и из раздевалки, но здесь творилось что?то невообразимое. Тот самый мускулистый молодец, который мне недавно столь приветливо кивнул, обрабатывал всеобщего любимца и самого главного «крушилу».
Любимец уже еле стоял на ногах и размышлял над тем, стоит ли сознание того, чтобы в нем оставаться. Видимо, здоровяк все же решил, что сознание не стоит той боли, которую он испытывал, и повалился на пол. Тут же откуда?то выскочил слегка подвыпивший судья и, едва устояв на ногах, схватил руку победителя, и с трудом поднял над головой.
Это когда ж он успел так напиться? Я всего минут пять сидел в раздевалке.
— Победил Алексей Леворуков!
Толпа получила нового героя и громко его приветствовала, тут же забыв о том, что всего минуту назад болела за его соперника. Победитель беззлобно ухмыльнулся и, чуть ли не брезгливо отодвинув судью, поклонился публике. Я подошел поближе, чтобы рассмотреть его получше: светлые волосы, здоров, как бык, ростом на голову выше моего метра с кепкой.
Что больше всего раздражало, так это его белозубая улыбка. Можно подумать, он и не занимается боевыми искусствами. Я вот сегодня несколько раз чуть зубов не лишился, хотя дрался всего лишь с одним юнцом.
Светловолосый здоровяк перелез через канаты ринга и, окруженный толпой, прошествовал в раздевалку. Я же, глубоко вздохнув, пошел на очередной бой.
Что удивительно, пространство вокруг ринга, на котором меня ждали подвыпивший судья и очередной мордоворот, мечтающий набить мою милую физиономию, опять пустовало. Всего несколько человек, зевавших и ожидающих, когда же начнется что?нибудь действительно интересное.
Я вылез на ринг и приблизился к центру.
— Ну, вы это… — вконец окосевший судья задумался на несколько секунд, — начинайте короче.
Закончив эту содержательную речь, он отошел к канатам и сделал попытку через них перелезть. Попытка, конечно, удалась, но только частично: он перегнулся через натянутые веревки и, перевернувшись через голову, упал на пол с таким грохотом, что вся толпа, осадившая раздевалку, обернулась посмотреть, кого же это там так кидают. Все взгляды толпы обратились сначала на валяющегося и, по всей видимости, не собирающегося вставать судью, а затем на меня и моего противника.
Мы с ним синхронно пожали плечами, дескать, это не наши трудности, и приготовились к бою.
Я окинул оценивающим взглядом верзилу: здоровенный детина (да, опять, но что ж поделать, если в сравнении со мной все они действительно так здоровы), определенно не моей весовой категории, с длинными темными волосами, кучей татуировок, и лицом явно не отягощенным интеллектом. При этом мускулистым его назвать нельзя, я бы сказал даже наоборот. Туша кило эдак в сто пятьдесят, из них процентов девяносто жира и пара миллиграмм мозгов, а остальное… кости, наверное.
Краем глаза я заметил, как из раздевалки вышел новый любимец публики и с ленивым интересом стал наблюдать за дальнейшим развитием событий. Пока я смотрел в сторону раздевалки, противник тронулся в мою сторону. Не пошел, и уж тем более не прыгнул или дернулся, а именно тронулся. Как бронепоезд. Мне даже сначала показалось, что неожиданно вернулась способность замедлять время, настолько медленно двигалась эта туша.
Я немного подождал, дав мордовороту время для разгона, а потом рванул в его сторону и сразу провел отчаянный удар в солнечное сплетение. Толстяк даже не хрюкнул. По полному отсутствию реакции я с ужасом понял, что он даже ничего и не почувствовал. Я настолько удивился, что чуть было не пропустил его ответный удар. Он поднял свою лапищу и ударил туда, где еще секунду назад была моя голова. Если бы она все еще оставалась на том же месте, то одним сотрясением мозга я бы наверняка не отделался.
Я был слегка озадачен. Что же с ним делать?то? Судя по выражению лица, кое?какие эмоции он ко мне испытывает, например, ярость. Как бы мне теперь выпить из него часть этой самой ярости? Может, это поуменьшит его пыл, да и мне немного разозлиться не помешает — какое?то странно отстраненное состояние сильно мешает сосредоточиться. И куда подевалась веселая ярость, накатывавшая на меня по любому поводу, когда она так нужна?
Пока я ходил вокруг толстяка кругами, надеясь на то, что у него хотя бы закружится голова, рядом с рингом собралась немалая толпа.
И куда подевалась веселая ярость, накатывавшая на меня по любому поводу, когда она так нужна?
Пока я ходил вокруг толстяка кругами, надеясь на то, что у него хотя бы закружится голова, рядом с рингом собралась немалая толпа. Конечно, людей заинтересовала вовсе не наша схватка, просто сюда подошел их новый любимчик. Он пристроился недалеко от уснувшего на полу судьи и ожидал, что же будет дальше.
Хотел бы и я знать, что будет дальше.
Размышления отнюдь не способствуют победе в бою, скорее наоборот. Тут нужно действовать быстро, и особенно ни над чем не задумываться. Все решают рефлексы и скорость реакции. А я вместо того, чтобы сосредоточиться, смотрю по сторонам…
Я уперся спиной в угол ринга.