Царь бросил случайный взгляд на гобелен, скрывающий альков, и рассеянно подумал, что вот, должно быть, опять поднимается сквозняк, потому что занавес слегка колыхнулся. Затем посмотрел на забранное позолоченной решеткой окно — и весь похолодел! Легкие шторы на нем висели неподвижно. Но он же ясно видел, как шевельнулся занавес!
Несмотря на невысокий рост и склонность к полноте, Кобад-шаху нельзя было отказать в мужестве. Не медля ни секунды, он подскочил к алькову и, вцепившись в гобелен обеими руками, откинул в стороны занавес. В черной руке блеснуло лезвие, и убийца ударил кинжалом в грудь царя. Дикий вопль прокатился по покоям дворца. Царь повалился на под увлекая за собой убийцу. Человек закричал, подобно дикому зверю, в его расширенных зрачках сверкнул огонь, лезвие только скользнуло по груди, открыв спрятанную под одеждой кольчугу.
Громкий крик ответил на призывы повелителя о помощи. В коридоре послышались быстро приближающиеся шаги. Одной рукой царь схватил убийцу за руку, другой — за горло. Но напрягшиеся мускулы нападавшего были тверже узлов стального троса. Пока убийца и его жертва, крепко сцепившись, катались по полу, кинжал, вторично отскочив от кольчуги, поразил короля в ладонь, в бедро и в руку. Под столь свирепым натиском отпор Кобад-шаха начал ослабевать. Тогда убийца, схватив царя за горло, занес кинжал для последнего удара, но в этот миг, подобно разряду молнии, что-то блеснуло в свете ламп, железные пальцы на горле разжались, и огромный чернокожий, с раскроенным до зубов черепом, рухнул на мозаичный пол.
— Ваше величество! — Над Кобад-шахом высилась массивная фигура Готарзы, капитана королевской гвардии, его лицо под длинной черной бородой было смертельно-бледным. Пока повелитель располагался на диване, Готарза рвал на полосы занавески, чтобы перевязать раны Кобад-шаха.
— Смотри! — вдруг еле слышно произнес царь, вытянув вперед дрожащую руку. — Кинжал! Великий Асура! Что это?!
Кинжал лежал возле руки мертвеца, клинок блестел точно в лучах солнца, — необычное оружие, с волнистым лезвием, по форме напоминавшим огненный язык. Готарза всмотрелся — и выругался, пораженный.
— Огненный кинжал! — выдохнул Кобад-шах. — Такими же убили владык Турана и Вендии!
— Знак Невидимых! — прошептал Готарза, с тревогой вглядываясь в зловещий символ древнего культа.
Дворец быстро наполнялся шумом. По коридору бежали рабы и слуги, громко спрашивая друг у друга, что случилось.
— Закрой дверь! — приказал царь. — Пошли за дворцовым, управляющим, больше никого не впускай!
— Но, ваше величество, вам нужен лекарь, — попробовал возразить капитан. — Раны не опасны, но, возможно, кинжал отравлен.
— Не сейчас — после. Интересно… Кем бы он ни был, ясно одно: его подослали мои враги. Великий Асура! Значит, джезмиты приговорили меня к смерти! — Ужасное открытие поколебало мужество властителя. — Кто охранит меня от змеи в постели, ножа предателя или яда в кубке вина? Правда, есть еще этот варвар Конан, но даже ему, после того как он посмел перечить, даже ему я не могу доверить свою жизнь.
— Кто охранит меня от змеи в постели, ножа предателя или яда в кубке вина? Правда, есть еще этот варвар Конан, но даже ему, после того как он посмел перечить, даже ему я не могу доверить свою жизнь… Готарза, пришел управляющий? Пусть войдет. — Показался тучный человечек. — Ну, Бардийя, — обратился к нему царь. — Какие новости?
— О ваше величество, что здесь случилось? Смею надеяться…
— Сейчас не важно, что случилось со мной, Бардийя. По глазам вижу ты что-то знаешь. Итак?
— Козаки во главе с Конаном покинули город. Страже Северных ворот Конан сказал, что отряд выступает по вашему приказу, чтобы схватить изменника Балаша.
— Хорошо. Как видно, варвар раскаялся в своей наглости и хочет загладить вину. Дальше.
— Хакамани хотел схватить Конана на улице, по пути к дому, но тот, убив его человека, бежал.
— Тоже неплохо. Отзови Хакамани до тех пор, пока все окончательно не прояснится. Еще что-нибудь?
— Одна из женщин сераля — Нанайя, дочь Куджала, сегодня ночью бежала из дворца. Найдена веревка, по которой она спустилась из окна.
Кобад-шах исторг из груди дикое рычание.
— Наверняка она сбежала с этим подонком Конаном! Слишком много совпадений! И, должно быть, он как-то связан с Невидимыми. Иначе почему мне подослали джезмита сразу после ссоры с киммерийцем? Скорее всего, он же и подослал. Готарза, подними королевскую гвардию и скачи за козаками. Принеси мне голову Конана, иначе поплатишься своей! Возьми по меньшей мере пятьсот воинов. С наскока варваров не одолеть: в бою они свирепы и отлично владеют любым оружием.
Готарза поспешил исполнить приказание, а царь, повернувшись к управляющему, сказал:
— А сейчас, Бардийя, принеси пиявок. Готарза прав: похоже, клинок был отравлен.
После бегства из Аншана прошло три дня. Скрестив ноги, Конан сидел на земле в том месте, где тропа, замысловатой петлей перевалив через горный кряж, выходила к склону, у подножия которого раскинулось селение Кушаф.
— Я встану между тобой и смертью, — говорил варвар человеку, сидящему напротив, — так же, как это сделал ты, когда твои горные волки едва нас не перерезали.