— Нанайя! — тихо позвал он. Ответа не было.
Нахмурившись, Конан начал ощупью подниматься по лестнице. Вот и последняя ступенька — девушки нет. Однако два меча, спрятанные наверху, оказались на месте. Итак, теперь каждый из семи зуагиров худо-бедно, но вооружен.
Киммериец заглянул сквозь маленькое отверстие в двери: комната, в которой он спал, была пуста. Чуть сдвинув плиту, он осмотрел помещение через узкую щель, затем полностью открыл дверь.
— Похоже, ее все-таки нашли, — прошептал он Антару. — Куда еще, кроме подземелья, они могли ее спрятать?
— Магистр обычно наказывает провинившихся девушек в тронном зале, где принимал тебя утром.
— Тогда вперед!.. Эй, что это?
Конан насторожился: в воздухе вновь слышались, те низкие удары барабана, которые озадачили его в ущелье. Как и в тот раз, звуки точно шли из-под земли. Зуагиры в страхе переглядывались, их смуглые лица покрыла смертельная бледность. Антар зябко поежился.
— Не знаю, — сказал он. — Никто не знает. Это началось несколько месяцев назад, и с тех пор удары раздаются все чаще и все сильнее. В первый раз магистр перевернул город вверх дном — хотел докопаться, откуда идет этот бой. Так ничего и не обнаружив, он бросил поиски и приказал, чтобы никто даже и думать не смел об этих барабанах, не то что упоминать о них. Ходят слухи, что с того дня он едва ли не все ночи напролет пропадает в своей молельне, читая заклинания и дымя благовониями, — хочет дознаться у всякой нечисти, кто не дает ему покоя, — да только все впустую.
Пока Антар говорил, таинственные звуки смолкли.
— Ладно, — сказал Конан. — Отведите меня к этой комнате для порки.
— Ладно, — сказал Конан. — Отведите меня к этой комнате для порки. Остальным сомкнуть ряды и идти как ни в чем, не бывало, но без лишнего шума. Может быту так нам удастся одурачить дворцовых псов.
— Лучше пройти Райским садом, — посоветовал Антар. — На ночь перед входом в тронный зал ставят усиленную стражу из стигийцев.
Конан кивнул.
Коридор за дверью оказался пуст. Зуагиры зашагали впереди. С наступлением ночи от тишины и загадочности событий воздух во дворце великого магистра словно сгустился. Огни потускнели, тени выросли, тяжелые, мерцающие золотыми узорами гобелены висели, не шелохнувшись.
Зуагиры хорошо знали дорогу. Потерявшие прежний лоск, с горящими глазами, крадучись, они шайкой полуночных воров неслышно скользили по темным, богато украшенным переходам. Держась подальше от оживленных мест, они выбирали коридоры, где по ночам никто не бывал. Маленький отряд так никого и не встретил, пока, совершенно неожиданно, дорогу им не преградила дверь, укрепленная позолоченными железными полосами, которую охраняли два огромного роста черных кушита с обнаженными саблями в руках.
При виде подозрительных вооруженных людей оба молча подняли сабли. Ослепленные жаждой мести, зуагиры всем скопом бросились на чернокожих, и пока двое с мечами нападали в открытую, остальные, пробравшись понизу, вцепились им в ноги, повалили на пол и принялись остервенело добивать. В клубке напряженных, потных тел слышался только предсмертный хрип да блестели кинжалы. Бойня была ужасна, но неизбежна.
— Останешься здесь на часах, — приказал Конан одному из зуагиров. Он распахнул дверь и ступил в сад: пустой, под звездным небом, тот сумрачно светился приглушенными красками цветов, густая зелень покрывала дорожки. Зуагиры, воодушевленные победой, энергично шагали следом.
Конан направился прямо к скрытому ветвями деревьев балкону, выходившему в сад. Трое воинов нагнулись, подставляя спины. Через секунду Конан нашел окно, через которое они с Виратой смотрели в сад. Еще миг — и варвар бесшумно, как кошка, проскользнул между тонких прутьев решетки во дворец.
Из-за гардин, прикрывавших нишу с балконом, доносились два голоса: Вираты и женские всхлипывания.
Слегка отогнув занавеску, киммериец заглянул в зал и первым делом увидел магистра, развалившегося на троне под расшитым жемчугом балдахином. Стражники уже не стояли рядом эбеновыми истуканами. Вместо этого они сидели на корточках перед возвышением и точили длинные, узкие кинжалы; чуть в стороне, в полыхающей жаровне, наливались белым железные шипы и клещи. Нанайя — обнаженная, распятая на полу между неграми — глазами, полными слез, следила за страшными приготовлениями. Ее запястья и лодыжки были туго привязаны к кольцам, вбитым в отверстия в полу. Больше в зале никого не было, на парадных бронзовых дверях — засов.
— Скажи, кто помог тебе бежать из камеры? — послышался тягучий голос Вираты.
— Нет! Никогда! — Пытаясь овладеть собой, девушка до крови закусила губу.
— Конан, не правда ли? — Глаза магистра сверкнули.
— Ты звал меня? — Варвар шагнул из ниши — на его мрачном, с давним шрамом лице играла недобрая улыбка.
Изумленно вскрикнув, Вирата вскочил с трона. Кушиты с рычанием потянулись за оружием.
Конан прыгнул вперед и не успел стражник вытащить меч, как упал с рассеченным горлом. Другой с поднятым ятаганом метнулся к распростертому телу девушки, чтобы раньше собственной смерти успеть зарезать жертву. Но ильбарский клинок вовремя отразил удар, и в молниеносном выпаде Конан по рукоятку вонзил клинок в грудь кушита. Тот всей своей тушей повалился на киммерийца, но варвар пригнулся и, упершись свободной рукой в живот чернокожего, напрягая силы, поднял хрипящее тело над головой.
Враг застонал и слабо шевельнулся, но Конан с размаху швырнул кушита на пол. С глухим стуком тот рухнул на каменные плиты и испустил дух.
Конан вновь повернулся к магистру, который, вместо того чтобы, воспользовавшись случаем, бежать, наоборот — подходил все ближе, не сводя с варвара темных, широко раскрытых глаз. Зрачки магистра излучали сумрачный свет, они, словно магнитом, притягивали к себе взгляд варвара.