— Так вот какое оно — логово Невидимых, — прошептал Конан. — Кто мог подумать, что в этакой глухомани скрывается целый город.
— Все равно нам с ними не совладать, — пробурчал Тубал.
Ничего не ответив, Конан вновь занялся наблюдениями. Чуть меньше, чем на первый взгляд, плотной, правильной застройки, город не был обнесен наружной стеной — невысокий бруствер вдоль края плато надежно защищал его от возможных врагов. Двух-трехэтажные дома утопали в чудесных садах и рощицах — еще более сказочных оттого, что все плато казалось сплошной каменной глыбой, где не нашлось бы места и травинке.
Наконец Конан принял решение:
— Тубал, возвращайся в наш лагерь в ущелье Призраков. Возьми лошадей и скачи в Кушаф. Передай Балашу, что мне нужны все его воины. Потом проведи их вместе с нашими головорезами по тропе через расселину. Укройтесь где-нибудь поблизости и не высовывайтесь, пока не дам знак. Если меня убьют — действуйте по обстановке.
— Что ты задумал?
— Я иду в город.
— Совсем рехнулся!
— Не хорони меня раньше времени. Пойми, это единственный способ вызволить Нанайю. А потом уже будем думать, как лучше напасть на город. Если останусь жив и на свободе, то встретимся здесь же, если нет — решайте с Балашем сами.
— Чума на твоего Балаша! Зачем тебе соваться в этот рассадник зла?!
Глаза Конана сузились.
— Я хочу основать свою империю. В Иранистане для меня нет места. В Туране — тоже. Ты меня знаешь: со своей крепостью за спиной я горы сворочу. Только поторопись.
— Балаш на меня косо смотрит. Он просто плюнет мне в бороду, мне, понятное дело, придется его убить, после чего собаки из Кушафа прирежут и меня.
— Он этого не сделает.
— А вдруг откажется?
— Если позову его, пойдет за мной хоть в преисподнюю!
— Зато его люди не пойдут. Они дрожат перед демонами.
— Ничего, как только скажешь им, что их демоны — всего лишь люди, они перестанут дрожать.
Тубал еще потеребил свою бороду и, глубоко вздохнув, выдал свой главный довод:
— Тебя раскусят и сдерут с живого кожу.
— Пусть попробуют. Такого наплету — уши развесят. Прикинусь опальным воином, сбежавшим от царского гнева, и попрошу убежища.
Тубал сдался. Бормоча что-то себе в бороду, грузный шемит заскользил вниз по скале и скоро пропал среди камней. В воздухе по-прежнему стояла тишина. Немного погодя Конан спустился вслед за другом и направился в противоположную сторону — к тропинке, вьющейся по склону обрыва.
3. ГОРОД НЕВИДИМЫХ
Подойдя к подножию скалы, Конан начал взбираться по крутому склону. Вокруг не было ни души. Тропа непрерывно петляла, огибая огромные скальные выступы. С наружного края ее прикрывала низкая массивная стена. Скорее всего, ее возвели еще до появления в этих краях ильбарских горцев: на вид она была очень старой, но прочной, как сама скала.
Последние тридцать футов Конан поднимался по крутым ступеням, вырубленным в камне. Его так никто и не окликнул. Он бесшумно миновал полосу невысоких укреплений, возведенных по краю плато, и вышел прямо на группу сидящих на корточках стражников, азартно резавшихся в кости.
Заслышав хруст камешков под ногами варвара, семерка вскочила на ноги, выпучив глаза от удивления. Это были зуагиры — шемиты-пустынники, поджарые, с крючковатыми носами. Головы воинов прикрывали уборы из белой ткани, над поясами торчали рукояти кинжалов и ятаганов. Мгновенно придя в себя, они схватили брошенные рядом копья и изготовились к нападению.
Ни один мускул не дрогнул на лице киммерийца. Он остановился, невозмутимо глядя на стражников. Зуагиры, наоборот, не уверенные, как им лучше поступить, пребывали в явном замешательстве. Словно дикие кошки, угодившие в западню, они не спускали затравленных глаз с нежданного гостя.
— Конан! — воскликнул вдруг самый рослый из зуагиров, в его голосе сквозили подозрительность и страх. — Ты здесь откуда?
Конан окинул взглядом поочередно всю семерку и сказал:
— Я хочу видеть вашего хозяина.
Однако это не произвело должного впечатления. По-прежнему настороже, они вполголоса переговаривались между собой, по очереди отводя назад правую руку, как бы примериваясь для броска. Наконец неясное бормотание прервал голос рослого зуагира:
— Что вы раскаркались! И так все ясно: мы занялись игрой и не заметили его. Мы нарушили свой долг, и, если об этом узнают, нам не поздоровится. А потому считаю, что его надо убить и сбросить вниз.
— Ага, — с готовностью согласился Конан, — валяйте, убивайте. А когда хозяин спросит вас: «А где мой Конан с важным донесением?» — вы ему ответите: «А ты нас не предупредил, и мы его убили, чтобы преподать тебе урок на будущее». Вот смеху будет.
Те поморщились а один пробурчал:
— Да проткнуть его — и делу конец! Никто и не узнает!
— Не так все просто, — возразил на это рослый. — Такого если не убьешь издали, он погуляет среди нас, как волк в овчарне.
— Да что там — схватить и перерезать глотку! — сунулся было другой, самый молодой в компании, но прочие так яростно зашипели на него, что тот отступил, посрамленный.
— Ага, режьте мне глотку, — скривился в усмешке варвар.
— Ага, режьте мне глотку, — скривился в усмешке варвар. Миг — и, выхватив меч из ножен, он молниеносным движением вычертил в воздухе восьмерку. — Один, пожалуй, уцелеет, — задумчиво заметил он. — Как раз хватит, чтобы доложить начальству о великой победе.