В комнате было темно, и Чайлд включил фонарик. Луч осветил стоящую на треноге кинокамеру, затем стол в форме буквы «Y». Чайлд находился в той самой комнате, где провели свои последние часы Колбен и Бадлер.
Угол комнаты занимала кровать. На маленьком столике стояла большая темно-зеленая пепельница, сделанная из неизвестного Чайлду материала. В самом центре грубо обработанной чаши помещалась высокая статуэтка. Она изображала обнаженного мужчину, превращающегося в волка. Или наоборот. До уровня груди его тело было человечьим; выше волосатые плечи переходили в напряженные волчьи лапы. Лицо оборотня, очевидно, было показано в момент метаморфозы: волчьи уши прижимались к загривку, но лицо еще оставалось человеческим.
В чаше пепельницы обнаружились окурки, несколько дюжин. На некоторых имелись следы губной помады, другие были испачканы запекшейся кровью.
Чайлд решительно включил в комнате свет и несколько раз щелкнул принесенным с собой фотоаппаратом. Теперь у него было то, за чем он сюда пришел.
Можно было попытаться выбраться отсюда, но он по-прежнему не знал, в этом доме Сибил или нет. Кроме того, он надеялся обнаружить еще более убедительные для полиции улики.
Он вернулся в потайной ход и теперь выбрал правый коридор. Вскоре тот в свою очередь раздвоился. Поразмыслив, Чайлд вновь свернул направо. Скоро на его пути оказалась лестница, ведущая куда-то вниз.
Ступеньки лестницы были скользкими, как мыло. Ему все-таки удалось миновать шесть ступенек, оставаясь при этом на ногах, потом он поскользнулся и грохнулся на спину. И покатился вниз, как по ледяной горке.
Он попытался затормозить, вытянув руки в стороны и цепляясь за стены, но стены были такими же скользкими, как и ступени. Внизу в свете все еще работающего фонарика он увидел открытый люк; как раз перед ним ступени сглаживались, образуя желоб. Детектив скользнул вниз, крышка люка захлопнулась над ним — и Чайлд оказался в крохотной каморке с глухими стенами.
Детектив скользнул вниз, крышка люка захлопнулась над ним — и Чайлд оказался в крохотной каморке с глухими стенами.
Он даже не почувствовал запаха газа. Очень скоро Чайлд глубоко и мирно спал.
ГЛАВА 14
Чайлду было неизвестно, сколько он проспал. Его револьвер, фонарик, фотоаппарат и наручные часы исчезли. Голова раскалывалась, во рту пересохло, было такое ощущение, будто он приходит в себя после беспробудного трехдневного пьянства. Он обнаружил, что обмочился. Загорелся свет. Чайлд лежал на алых простынях в большой кровати. Комната была ему незнакома. Она была большой, черные стены оказались задрапированы алой тканью с желтой окантовкой. В качестве украшения на одной из стен были прикреплены две перекрещенные рапиры. Пол в комнате был из темного полированного дерева, на нем лежали алые ковры. У стен стояло несколько чугунных стульев с высокими спинками. На их сиденьях лежали алые подушки. В комнате стоял большой деревянный шкаф. Осматривая комнату, Чайлд подумал о страхе, который должны испытывать вампиры перед железом и крестами. В доме было много предметов из железа. Хотя распятий он не видел, часто встречались предметы в виде крестов, такие, как висящие на стене перекрещенные рапиры. Если Игеску был вампиром (Чайлду казалось смешным даже думать об этом), то он не боялся железа и символа креста.
Возможно (только возможно), эти создания за сотни лет приобрели иммунитет к столь страшным для них когда-то вещам, если только они когда-нибудь на самом деле боялись железа и распятия.
Пошатываясь, Чайлд встал с постели. Он не успел осмотреть стены комнаты в поисках скрытого прохода, через который можно было скрыться, как дверь распахнулась и вошел Глэм. Комната сразу будто уменьшилась в размерах. Подойдя к Чайлду, Глэм посмотрел на него сверху вниз. Чайлд был поражен его светящимися, словно радиоактивными, желтыми глазами. Волосы свисали из ноздрей как сталактиты. Изо рта «шофера» смердело, будто он наелся тухлых осьминогов.
— Барон сказал, ты должен прийти на ужин, — проревел он.
— В этой одежде?
Глэм посмотрел на мокрые штаны Чайлда и усмехнулся.
— Барон сказал, ты можешь переодеться, в шкафу есть подходящая одежда.
Шкаф своим размером напоминал небольшую комнату. Детектив удивленно поднял брови при виде самых разных предметов мужской и женской одежды, висевшей в нем. Интересно, кому она могла бы принадлежать? Они живы или мертвы? Может, на некоторых тряпках, висящих в шкафу, пришиты ярлыки с фамилиями их бывших владельцев — Колбена и Бадлера? Или ярлыки отпороты, ведь барон не настолько глуп, чтобы оставлять столь явные улики? А может, он именно настолько глуп. Иначе зачем ему посылать эти фильмы в департамент полиции?
Нет, Чайлд не считал барона дураком.
Вымывшись в роскошной ванне, детектив облачился в найденный в шкафу смокинг. Глэм провел Чайлда через несколько коридоров, потом они спустились вниз по лестнице. Чайлд не узнавал коридоров, по которым они шли, в столовой он тоже никогда не был. Дом был поистине громадным.
Столовая была обставлена, насколько Чайлд мог судить, в викторианско-итальянском стиле. Стены комнаты были отделаны серо-черным мрамором. В левой стене разместился внушительных размеров камин, отделанный плитами красного мрамора. Над ним висел портрет сурового седого усатого господина, облаченного в светло-красный сюртук с большими отворотами и белую с оборками сорочку.