— Замечательно, — прошептал Дайльюлло. — Оставайся на своем месте и жди. Я переведу судно на орбиту.
Он сделал это, и они стали ждать, одновременно думая о следующем этапе — спуске в направлении звездопорта, затем неожиданном изменении этого направления, приземлении на открытой площади среди зданий, в которых хранятся сокровища, о быстрых и внезапных действиях, которые ошеломили бы каяров. Они надеялись на успех.
А разрешения на посадку все не было и не было. Шли минуты, и Чейна охватило странное ощущение тревоги.
Он не мог точно определить это ощущение. Оно не было шестым чувством. Звездным Волкам хватало и пяти чувств, которые были доведены у них до совершенства, далеко за обычные пределы. Чейн сейчас ощущал то же самое, что было в темных джунглях на Альюбейне перед тем, как нэйны набросились на него. Что?то шло не так, как надо.
— Я думаю, — начал он шептать.
Дайльюлло резким взмахом руки дал понять, чтобы он умолк. Аудиоканал коммуникатора был в рабочем состоянии, и Дайльюлло показывал жестами, что их могут услышать.
Аудиоканал коммуникатора был в рабочем состоянии, и Дайльюлло показывал жестами, что их могут услышать.
Вновь потянулись бесконечные минуты, а маленький корабль продолжал кружиться вокруг темной планеты, и на них все так же взирал кровавый глаз умирающего солнца.
Неожиданно, словно удар молнии, резкая боль охватила нервную систему Чейна. Его нервы пылали охваченные агонией. Он сделал попытку дотянуться до пульта управления, где Дайльюлло неожиданно попик в кресле, прикрыв трясущимися руками лицо.
И не смог дотянуться; это?то он, Морган Чейн, землянин, ставший звездным Волком, превосходящий по силе, выносливости и скорости любого человека на Земле, любого неварновца в Галактике.
Теперь он был младенцем — слабым, содрогающимся от агонии. Он упал лицом, прижавшись ртом к холодной палубе. По его терзаемому телу шла рябь длинных медленных воли боли.
Он катался по палубе, тщетно пытаясь встать на ноги, и потом зарыдал от возросшей агонии. Он видел, как Гваатх, красные глаза которого стали дикими, поднялся, зашагал, шатаясь и спотыкаясь, и грохнулся в углу. После этого Гваатх встал на колени и, качаясь назад и вперед, начал издавать хриплые животные звуки.
Дайльюлло даже не пытался выбраться из пилотского кресла. Он, казалось, весь сжался, сократился, сжигаемый огненным дыханием безграничной боли.
Чейн пытался заставить себя действовать. Он был весь схвачен горячей агонией, но агонию ему и раньше приходилось переживать. Нужно действовать, встать на ноги, добраться до пульта управления, снять корабль со стационарной орбиты и уйти от Хлана, пока они не умерли или не сошли с совсем ума, а это может случиться теперь очень быстро, в какие?то минуты, возможно секунды.
Мобилизовав всю неистовую решимость Звездного Волка, Чейн встал на йоги. И тут же снова упал лицом на палубу.
— Ну и дураки, — раздался холодный, отдаленный голос. — Неужели вы рассчитывали на то, что мы дадим приблизиться кораблю, не прощупав его сенсорными лучами? Особенно после того, как нас предупредили, что земляне пытаются захватить Солнышки?
Это был голос Вланалана, говорившего через коммуникатор. Голос хлестал по ним ледяным, презрительным тоном.
— Конечно, мы могли нас мгновенно прикончить. Но это не в нашем духе. Вы должны претерпеть мучительные страдания, пока не сознаете всю подлость преступного замысла выкрасть у каяров предметы красоты. К вам подойдет корабль, который возьмет вас на борт и доставит к нам для дальнейшего расследования. А тем временем начинаем вам давать первую порцию наказания.
Боль, охватившая нервы Чейна, резко усилилась словно от повернутого выключателя. Дайльюлло еще больше скрючился в кресле. Гваатх начал безумно орать и бросаться на стену. Он это дважды сделал, потом упал и лежал, слабо вздрагивая.
Чейн выл. Он был выносливым человеком, ему и раньше приходилось переносить боль, но впервые такую. Он лежал лицом на палубе и уже не был больше Звездным Волком; он был побитым щенком.
— Ну, как, нравится? — раздался голос Вланалана. — Полюбите это, чужеземцы. Дадим вам еще, и побольше.
Чейна охватил страшный гнев. Его не раз ранили в схватках, и он не злился, поскольку в бою это естественно и, если ты не хочешь рисковать, то вообще избегай схваток. Но здесь эта безжалостная, научно разработанная пытка и спокойный, насмешливый голос возбудили в нем такую ненависть к противнику, которой у него никогда не было.
Чейн накапливал ее в себе. Ненависть противостояла боли, он ненавидел Вланалана и всех каяров. Он отплатит им за все. Но для этого нужно выжить.
Сначала выжить, потом отомстить.
Выжить…
Нужно уйти с орбиты до прибытия каирского корабля.
Чейн предпринял усилия освободить свой рассудок от оцепенения, вызванного агонией. И понял: ему не добраться до управления кораблем. Все его двигательные центры оказались парализованными энергией, которая ввергла в боль его нервную систему.
Все его двигательные центры оказались парализованными энергией, которая ввергла в боль его нервную систему. И не было никакой надежды на Дайльюлло, который согнулся в пилотском кресле и, казалось, не дышал.
Уж не умер ли?