— Глупец! Разве ты не знаешь, что ни один чужеземец, входящий в Храм Батаха, не покидал его до тех пор, пока тело его не было полностью обескровлено?
— Сегодня обескровлено будет твое тело, Вальон! — закричал Хокмун и кинулся на своего врага. Но внезапно путь ему преградили двадцать человек. Двадцать клинков против одного.
В ярости он бросился на пиратов; из его горла раздавалось звериное рычание; он был почти ослеплен ярким светом, исходящим от Меча. Мельком Хокмун увидел Бьючарда, вырывающегося из своих пут. Он сделал выпад — и один пират упал; нанес рубящий удар — и другой рухнул спиной в яму, чтобы быть растерзанным ее зловещими обитателями; взмахнул мечом — и рука третьего покатилась по полу.
..
Д'Аверк тоже бился весьма успешно, и пока им удавалось держать пиратов на расстоянии.
Некоторое время можно было даже подумать, что одна их ярость обратит врагов в бегство, и Бьючард окажется на свободе. Хокмун прорубал себе путь в самой гуще противников и, добравшись до края ужасной ямы, попытался перерезать путы Бьючарда, одновременно нанося удары направо и налево. Однако он поскользнулся и по лодыжку погрузился в кровь. В тот же момент его коснулось что-то мягкое и омерзительное… Хокмун стремительно вытащил ногу, но тут на него навалились пираты и обезоружили.
Он повернул голову и закричал:
— Прости меня, Бьючард, я был нетерпелив — но времени не оставалось!
— Зачем ты пошел за мной! — в отчаянии воскликнул тот. — Теперь ты на себе испытаешь мои страдания и станешь пищей для чудищ из ямы! Ох, Хокмун, зачем ты полез за мной!
10. НЕОЖИДАННАЯ ПОМОЩЬ
— Боюсь, друг Бьючард, зря ты был так гостеприимен! — Даже в таком бедственном положении д'Аверк не удержался от шутки.
Он и Хокмун были распяты по обе стороны от Бьючарда, заняв места двух умерших жертв. Под их ногами, в яме с кровью, неутомимо выныривали и вновь погружались в нее темные твари. Свет Меча Зари отбрасывал на стены красные отблески, освещал поднятые кверху лица лордов-пиратов, лицо Вальона с горящими триумфом глазами и их обнаженные тела — подобно телу Бьючарда, размалеванные странными знаками.
Создания в яме издавали отрывистые громкие звуки, несомненно, ожидая, когда же в их бассейн польется свежая, теплая кровь. Хокмун вздрогнул и с трудом удержался от стона. Голова болела, мышцы спины затекли и страшно ныли. Он думал об Иссольде, о своем доме и своих попытках выиграть войну против властелинов Темной Империи. Никогда не увидеть ему своей жены, не дышать воздухом Камарга, не принять участия в разгроме Гранбретании… Если такое вообще произойдет когда-нибудь… Он потерял все в бесплодных попытках спасти чужеземца — человека, которого он едва успел узнать; и что могла значить борьба какого-то Бьючарда по сравнению с борьбой против Темной Империи!
Поздно разбираться в этом, ибо он вот-вот должен умереть. Умереть лютой смертью, истечь кровью, точно свинья на бойне, чувствуя, как силы покидают его с каждым ударом сердца…
Вальон усмехнулся.
— Что же ты не издаешь боевого клича, мой друг, мой раб? Молчишь… Неужели тебе не о чем меня попросить? Ты не хочешь вымолить пощады, чтобы я вновь сделал тебя рабом? Не хочешь принести свои извинения — за то, что потопил мое судно, убил моих людей?.. За то, что оскорбил меня?
Хокмун плюнул ему в лицо, но промахнулся.
Вальон еле заметно пожал плечами.
— Я жду нового ножа. Как только его принесут, я должным образом освящу его и вскрою твои вены здесь и вот здесь, чтобы ты умирал очень медленно, чтобы видел, как твоей кровью питаются эти существа в яме. А ваши обескровленные трупы будут посланы мэру Нарлина — дядюшке Бьючарда, если не ошибаюсь — как свидетельство того, что Старвель не прощает оскорблений.
Вошел пират и, преклонив колени перед Вальоном, подал ему длинный острый нож. Вальон принял его, и пират отступил.
Вальон прошептал над ножом какие-то слова, часто поднимая взор к Мечу Зари, потом взял нож в правую руку и слегка коснулся им паха Хокмуна.
— Что ж, начнем сначала, — сказал он и затянул медленную литанию, которую Хокмун уже слышал.
Ощущая во рту привкус желчи, Хокмун попытался освободиться от веревок. Вальон пел на одной ноте, все громче и громче, пока его жертвам не стало казаться, что он впадает в транс….
— Меч Зари, который оживляет мертвых и позволяет жить живущим…
Кончик ножа царапнул бедро Хокмуна….
— источником чьего света является кровь, дарующая жизнь человеку…
Невольно Хокмун подумал, действительно ли розовый меч каким-то образом берет свой свет из крови. Нож дотронулся до его колена, и он вновь вздрогнул, наблюдая за действиями Вальона и напрягая мышцы, чтобы порвать путы.
…
— знай, что тебе будут поклоняться во все века…
Внезапно Вальон замолчал и разинул рот, глядя поверх головы Хокмуна. Хокмун поднял глаза и тоже поперхнулся.
Меч Зари опускался! Он опускался медленно, и Хокмун заметил, что чудесный клинок висит на паутине из металлических нитей. И что в этой паутине находится что-то еще… Человек.
Лицо человека полностью закрывал высокий шлем. Доспехи были только двух цветов: черного и золотого, на боку висел огромный меч.