Изгнание нечистой силы длилось чуть больше часа. Наконец щелка?ние проектора прекратилось. Смолк торжественный речитатив похитителей. Они зажгли свет и сорвали простыни, покрывавшие мебель и стены. Антуан узнал свою монтрейскую квартирку. Бандиты стащили маски, явив потные лица Аса, Шарлотты, Ганжи и Родольфа. Они были страшно довольны своим шоу. Бедному Антуану пришлось долго жестикулировать, чтоб они сообразили наконец его освободить.
— Вы охренели? — спросил он со всем спокойствием, на какое у него хватило самообладания, с отвращением срывая с шеи петушиную голову.
— Мы хотели снять с тебя порчу, — объяснил Ганджа. — Ты превратился в довольно гнойного придурка.
— Моя тетка немного знает магию вуду, — подхватила Шарлотта, — она научила нас, как освободить тебя от злых чар, которые ты сам на себя навел.
— Мы тебя спасли! — изрек Родольф со свойственным ему самодовольством. — Ты превратился в зомби, а мы тебя раззомбировали. Скажи спасибо.
Ас обнял Антуана и крепко прижал к своей широченной светящейся груди. Восьмисложным стихом он сообщил, что счастлив снова видеть его. Антуан раздумал сердиться: у друзей были самые благородные намерения. Пусть неуклюже и рискуя оставить его заикой, но они хотели его вылечить.
Антуан поведал им — не упоминая про ночной визит Дани Брийана, дабы они не усомнились в его вменяемости, — что уже неделю не пьет таблетки и готовится эффектно обставить свой уход из конторы: он запустил в компьютерную сеть компании вирус, который оттуда попадет в мировую паутину и в понедельник при начале торгов вызовет упоительнейший хаос в мировых финансах.
Остаток этой счастливой ночи они проспали на вышеупомянутых простынях в квартирке Антуана, как дети, устроившиеся на ночлег в дупле дуба посреди волшебного леса.
Потом они несколько дней не разлучались, болтали без умолку, развлекались, и Антуан вновь ощутил забытую радость общения с друзьями, когда каждый нуждается в каждом и всем нравится чувствовать зависимость друг от друга.
Однажды утром в дверь забарабанила полиция. Антуана арестовали. Рафи с кое?какими сбережениями успел сбежать в Швейцарию. Сочтя швейцарскую ссылку достаточно тяжким наказанием, Министерство юстиции не стало требовать его выдачи. Вскоре состоялся суд. Антуан заплатил штраф, на который полностью ушли все его деньги. Имущество — куча бессмысленно дорогих вещей, машина, картины — было конфисковано, но поскольку действия Антуана не повлекли за собой человеческих жертв или ущерба здоровью, то его приговорили к шести месяцам тюрьмы условно. Антуан счел, что это приемлемая цена за избавление от Рафи и удовольствие нанести мировым биржам ущерб в несколько миллиардов.
* * *
Было тихое предосеннее утро, когда луна ухитряется удержаться на небе при свете наступившего дня.
* * *
Было тихое предосеннее утро, когда луна ухитряется удержаться на небе при свете наступившего дня. Солнце не показывалось, но сквозило в каждой черточке природы и города, сочилось из цветочных лепестков, проступало на старинных фасадах, на невыспавшихся лицах людей. Животворный холокост, совершаемый временем, оставляет в цвету для впечатлительных глаз лишь те единственно подлинные эдемские сады, чей дизайн выстраивается ощущением.
Этим воскресным утром Антуан проснулся около восьми. В наплывах реальности, еще между сном и явью, ему послышалось, будто кто?то поет.
Антуан потянулся и вылез из постели. Он включил чайник и принял душ. Заварив чай, он некоторое время смотрел на дымящуюся зеленую жидкость, стоя перед окном. Малиновка на ветке словно позировала фотографу, желая кое о чем напомнить Антуану; летнее солнце посылало в атмосферу непрерывные вспышки. Не притронувшись к чаю, Антуан поставил чашку на подоконник и быстро вышел.
Он дошел до монтрейского парка, лавируя между прохожими и машинами. Он торопился и шагал быстро, с развязанными шнурками и всклокоченными мокрыми волосами. В этот час парк был еще почти пуст: прогуливались одинокие старики и старушки, мамаши пасли своих отпрысков, какая?то художница в широкополой шляпе устроилась с этюдником на газоне.
Антуан рассеянно брел сам не зная куда, словно заблудился в этом тихом плоском пространстве. Он сел на скамейку рядом со стариком, опиравшимся на трость с серебряным набалдашником. На старике была серая фетровая шляпа с черной шелковой лентой; он чуть повернул голову, покосился на Антуана и снова устремил взгляд в прежнем направлении, словно усталый часовой на посту. Антуан посмотрел в ту же сторону и сначала не увидел ничего. Он прищурился, вгляделся, и вдруг прямо перед ним возникла девушка. Она смерила глазами Антуана, склонила голову, наклонилась, чтобы рассмотреть получше, словно он был парковой скульптурой, потом протянула руку. У Антуана сработал рефлекс вежливости, и он ее пожал. Он хотел было что?то сказать, но девушка приложила палец к губам и знаком пригласила следовать за ней. Они отошли от скамейки, где остался сидеть старик.
— Я ищу друзей, — объявила она, глядя в упор на Антуана, потом обвела глазами парк.
— А они какие?
— Не исключено, что такие, как ты. Я увидела тебя на этой лавке, и ты меня заинтересовал, вот я и подумала, может, ты не откажешься войти в число моих друзей. Ты с виду очень качественный. Даже высококачественный.