Уже и последний пряник был съеден, и пыльца пересыпана в особый сосудик, и лучина запылала в клюве у медного горбатого журавля, стоящего на одной ноге в тазу с водой, и по этой воде заходили красные круги от огня, — а беседа старых друзей все тянулась, такая неспешная, такая подробная, сущее наслаждение.
За окнами таинственно синел снег и чуть шевелилась тяжелая еловая лапа. На ней выделялись шишки, похожие на огурцы, — как будто их нарочно там повесили.
В самый спокойный час, когда день уже отдал все свои долги и в тишине доживал отпущенные ему минуты, за этим волшебным окном вдруг раздался отчаянный воющий крик. Мэгг Морриган заметно вздрогнула. Янник пожал плечами.
— Наверное, какой-нибудь болван на арбалетную стрелу нарвался, — заметил он неохотно. — Сиди спокойно, Мэгг. К утру околеет — сходим, посмотрим.
Мэгг Морриган решительно накрыла его ладонь своей.
— Нет, Янник, друг мой, так не годится, — сказала она, стараясь говорить спокойно и ласково.
Мэгг Морриган решительно накрыла его ладонь своей.
— Нет, Янник, друг мой, так не годится, — сказала она, стараясь говорить спокойно и ласково. — Что ты, в самом деле! Ведь это живое существо. Оно страдает.
— Невелика потеря, кто бы ни был, — заворчал Янник и с досадой стукнул по столу ладонью. — Эх, вот гады! Передавил бы всех!.. Вечно им надо припереться и все испортить.
— Да ладно тебе, — примирительно улыбнулась Мэгг Морриган. — Пойдем лучше, глянем, кто это попался. Вдруг что-нибудь интересное.
Едва только она это сказала, как — словно бы в подтверждение ее слов — к окну из темноты приклеилась растопыренная пятерня, а затем, снизу, поднялось белое лицо с выпученными глазами.
— Впустим? — просительным тоном произнесла Мэгг Морриган.
— Я был о тебе лучшего мнения, — хмуро сказала Янник и отвернулся.
Мэгг Морриган поднялась со своего места и скользнула к двери мимо насупившегося хозяина. «Припадочная», — проговорил он сквозь зубы.
Мэггенн приоткрыла дверь, и сразу в дом ворвались, разрушая теплое очарование очага, чайного запаха, беседы — морозный воздух и звериный дух чужого страдания. Лесная маркитантка едва не упала, когда человек с тонким древком в плече повалился прямо на нее. Он разевал рот неестественно широко и как-то криво и тоненько завывал.
Янник вскочил и забегал по комнате, колотя себя кулаками по плеши.
— Жаба! Пузырь! Бегепотам! — восклицал он.
Не обращая на это внимания, Мэгг Морриган втащила в дом незнакомца, ногой прихлопнула дверь, а после припечатала крепкую длань к его щеке и таким образом разом привела его в чувство. Он поморгал и взглянул осмысленно.
— Янник? — спросил он у Мэгг Морриган.
— Почему? — удивилась Мэгг Морриган.
Едва не своротив журавля, к ним подскочил полутролль и завопил:
— Я, я — Янник! Не видишь, что ли? Глазеть явился? Глазеть? Глазей!
— Я сяду, — молвил Эреншельд и тихо опустился на стул.
Янник опять начал метаться из угла в угол. Некоторое время все трое молчали: Мэгг Морриган — разглядывая пришельца, Янник — избывая тоску от вторжения, а Эреншельд — превозмогая боль и острую обиду.
Затем Эреншельд сказал:
— Я лучше лягу.
Одним прыжком Мохнатая Плешь оказался подле него, нагнулся над гостем и заорал:
— Нет!
— Ну, хватит, — оборвала Мэгг Морриган. — Приготовь ему лежанку. Сам виноват. Наставил кругом арбалетов.
— Лучше б ему в лоб попало, — сказал Янник. — Мы бы и не узнали. Спокойно допили бы себе чай и легли спать. И нечего вокруг моего дома шастать.
— Зимородок, — сказал Эреншельд. — Друг Янника.
— Ты убил его? — осведомился Янник и поджал губы.
— Наступил на гриб… — продолжал Эреншельд. — Он послал меня сюда. Он сказал, что Янник — его друг.
— Зимородок наступил на гриб? — переспросил Мохнатая Плешь, явно не веря собственным ушам. — И все? И ради этого ты притащился сюда? Сообщить мне о том, что Зимородок наступил на гриб? — Затем он на мгновение замер, и тут на его физиономии начал проступать ужас.
— И все? И ради этого ты притащился сюда? Сообщить мне о том, что Зимородок наступил на гриб? — Затем он на мгновение замер, и тут на его физиономии начал проступать ужас. — Зимородок… наступил на гриб? — повторил он в третий раз совершенно другим тоном.
Мэгг Морриган тем временем рылась в своей корзине. Там, на дне, приглушенно и зловеще звякали завернутые в тряпицу инструменты — щипцы, тонкий нож. Эреншельд следил за ней, кося глазами.
— Брось его! — заорал неожиданно Янник. — Подождет! Подай мне это, дай мне то, сними с полки, вынеси из подпола!
Он размахивал руками, указывая сразу в десятках направлений, так что казалось, будто число конечностей у полутролля увеличилось в несколько раз; а основной парой рук он перетирал в яшмовой ступке подаваемые ему интгридиенты. Пестик стучал и бился о стенки сосуда, а иногда, при особенно тщательном нажиме, вдруг производил скрежет, и тогда на губах Янника вырастала зверская ухмылка.
— Эй, была не была! — ухарски крикнул Янник и отправил в зелье драгоценную щепотку пыльцы, привезенную лесной маркитанткой. — Для друга ничего не жаль!
Мэгг Морриган села, сложив на коленях руки. Склонила голову набок. Янник уже умчался в сени и там грохотал лыжами.