— Вот что, Дживс, — сказал я, — мистер Клод и мистер Юстас будут завтра у нас ночевать.
— Очень хорошо, сэр.
— Рад, что вы так считаете. Меня эта перспектива скорее удручает. Вы же знаете, что это за охламоны.
— Чрезвычайно резвые молодые джентльмены, сэр.
— Шалопаи, Дживс. Шалопаи, каких свет не видел!
— Будут еще какие-нибудь распоряжения, сэр?
Не скрою, после этих его слов я придал своему лицу высокомерное выражение.
Шалопаи, каких свет не видел!
— Будут еще какие-нибудь распоряжения, сэр?
Не скрою, после этих его слов я придал своему лицу высокомерное выражение. Мы, Вустеры, сразу замыкаемся в себе, когда в поисках сочувствия нарываемся на ледяную сдержанность. Я прекрасно понимал, в чем дело. Вот уже два дня, как мы с Дживсом находились в натянутых отношениях из-за того, что я приобрел себе сногсшибательные гетры в Берлингтонском пассаже [30]. Какой-то мозговитый малый, видимо тот самый, кто придумал расцвеченные портсигары, недавно начал выпускать такие же гетры. Вместо обычных серых и белых вы можете выбрать цвета своего полка или своей школы. И, скажу честно, я не смог отказать себе в удовольствии и купил пару итонских [31], которые приветливо подмигивали мне с витрины. Я бросился в магазин и заплатил за них и только потом сообразил, что Дживс вряд ли одобрит мое приобретение. Как я и опасался, он встретил новые гетры, что называется, в штыки. Во всех прочих отношениях Дживс — лучший камердинер в Лондоне, но он слишком консервативен. Законченный ретроград, враг прогресса.
— Пока все, Дживс, — со сдержанным достоинством произнес я.
— Очень хорошо, сэр.
Он бросил на гетры ледяной взгляд и выплыл из комнаты. Черт бы его побрал!
Близнецы ввалились в квартиру на следующий вечер, когда я переодевался к обеду, — мне давно не приходилось видеть людей в столь радостном и безмятежном расположении духа. Я всего на шесть лет старше Клода и Юстаса, но в их присутствии чувствую себя глубоким старцем, терпеливо ждущим близкого конца. Они тут же развалились в креслах, распечатали пачку моих лучших сигарет, плеснули себе виски с содовой и принялись трещать так весело и жизнерадостно, словно добились в жизни выдающихся успехов, никому бы и в голову не пришло, что они потерпели полное фиаско и приговорены к позорной ссылке.
— Берти, здорово, дружище, — сказал Клод. — Спасибо, что согласился нас приютить.
— Пустяки, — сказал я. — Жаль, что вы не можете задержаться подольше.
— Слышишь, Юстас? Он хочет, чтобы мы задержались подольше.
— Как знать — может, наш визит и не покажется ему таким уж кратким, — философски заметил Юстас.
— Ты уже в курсе, Берти? Ну, насчет того, что нас выставили.
— Да, тетя Агата мне рассказала.
— Мы покидаем отечество на благо отечества, — сказал Юстас.
— «Пусть киль не скрипит о коварную мель, когда мы отправимся в путь» [32], — сказал Клод. — А что тетя Агата тебе рассказывала?
— Сказала, что вы вылили лимонад на голову младшему преподавателю колледжа.
— Почему, черт побери, люди вечно все путают! — возмутился Клод. — Это был не младший преподаватель, а старший наставник.
— И вылил я на него не лимонад, а содовую, — сказал Юстас. — Старик оказался как раз под нашим окном, когда я выглянул наружу с сифоном в руках. Он взглянул вверх и — ну, ты понимаешь, что мне оставалось делать? Такая удача выпадает раз в жизни. Я бы никогда себе не простил, если бы не воспользовался случаем и не прыснул ему двойную порцию прямо в физиономию.
— Такой шанс грех упускать, — согласился Клод.
— Может, в жизни больше не представится, — сказал Юстас.
— Сто против одного, что нет, — сказал Клод.
— Послушай, Берти, — сказал Юстас, — а какую развлекательную программу ты приготовил своим дорогим гостям?
— Как вы смотрите на то, чтобы поужинать дома? — сказал я.
— Дживс как раз начал накрывать на стол.
— А потом?
— Ну, поболтаем о том о сем, а затем… вам же завтра к десяти утра на поезд, вы наверняка хотите закруглиться пораньше.
Близнецы недоуменно переглянулись.
— Ты замечательно рассудил, Берти, но не все учел, — сказал Юстас. — Я предлагаю несколько иное развитие событий: после ужина мы завалимся в «Спрос». Ведь это наш прощальный вечер! Там, с божьей помощью, мы сумеем продержаться часов до трех утра.
— А после, глядишь, что-нибудь подвернется, — сказал Клод.
— Но вам надо как следует выспаться перед дорогой.
— Выспаться? — сказал Юстас. — Послушай, старичок, ты что же, в самом деле воображаешь, что мы собираемся сегодня спать?
Видимо, я уже не тот, что прежде. В том смысле, что всенощные бдения не доставляют мне такого удовольствия, как несколько лет назад. Когда я учился в Оксфорде, то бал в «Ковент-Гардене» до шести утра, завтрак в «Хаммамсе» и драка с рыночными торговцами [33] в качестве бесплатного приложения было именно то, что доктор прописал. Теперь мне редко удается продержаться дольше двух ночи, а к двум часам близнецы только-только успели разойтись.
Насколько я помню, после «Спроса» мы отправились играть в железку с каким-то типом, которого никто из нас прежде в глаза не видел, и до дома добрались лишь около девяти. Должен признаться, к этому часу я почувствовал, что теряю былую бодрость. У меня едва хватило сил попрощаться с близнецами, пожелать им приятного путешествия и успешной карьеры в Южной Африке, после чего я рухнул в постель. Уже проваливаясь в сон, я слышал, как юные шалопаи распевают под холодным душем, точно жаворонки, покрикивая время от времени на Дживса, чтобы тот скорее тащил яичницу с беконом.