— Что такое? — рявкнул Блюменфилд. — Вы что, не понимаете, что он мой сын?
— Прекрасно понимаю, — сказал Сирил.
— Какая неслыханная наглость! — закричал Сирил срывающимся голосом.
— Что такое? — рявкнул Блюменфилд. — Вы что, не понимаете, что он мой сын?
— Прекрасно понимаю, — сказал Сирил. — И приношу вам обоим соболезнования.
— Вы уволены, — завопил Блюменфилд, раздуваясь еще больше прежнего. — Вон из моего театра!
На следующее утро, примерно в половине одиннадцатого, когда я уже успел прополоскать гортань чашкой доброго «Оолонга» [12], в спальне бесшумно возник Дживс и сообщил, что в гостиной меня дожидается Сирил.
— Ну и как он на вид, Дживс?
— Я полагаю, мне не пристало критиковать внешность ваших друзей, сэр.
— Я не это имею в виду. Я хотел спросить, показался ли он вам раздраженным, обиженным и все такое.
— Я бы не сказал, сэр. Он выглядит вполне спокойным.
— Странно!
— Сэр?
— Ничего. Пригласите его сюда, пожалуйста.
По правде говоря, я ожидал, что вчерашний скандал не пройдет для него без следа, и готовился увидеть потухший взгляд, дрожащие пальцы и так далее. Но Сирил выглядел как обычно и, казалось, даже пребывал в прекрасном расположении духа.
— Вустер, старина, здравствуйте.
— Привет!
— Зашел с вами попрощаться.
— Попрощаться?
— Да. Через час уезжаю в Вашингтон. — Он присел на кровать. — Знаете что, дружище, — продолжал он. — Я вчера долго думал и решил, что поступлю несправедливо по отношению к моему предку, если стану актером. Как вам кажется?
— Прекрасно вас понимаю.
— Я хочу сказать, ведь он отправил меня в Америку, чтобы я расширил свой кругозор и все такое прочее, и я не могу отделаться от мысли, что старик был бы в шоке, если бы я его наколол и поступил на сцену. Не знаю, согласитесь вы со мной или нет, но, по-моему, это вопрос элементарной порядочности.
— А ваш отказ от участия в спектакле не сорвет премьеру?
— Да нет, думаю, они как-нибудь обойдутся. Я все объяснил старине Блюменфилду, и он со мной согласился. Конечно, ему очень жаль со мной расставаться: он сказал, что не представляет, кто сможет меня заменить; но, с другой стороны, даже если мой уход и создаст ему проблемы, мне кажется, я поступаю правильно. А вы как считаете?
— Я того же мнения.
— Я был уверен, что вы со мной согласитесь. Что ж, мне пора. Ужасно рад был познакомиться с вами, и все такое прочее. Хоп-хоп!
— Хоп-хоп!
И он отчалил. Самое удивительное, что всю эту лапшу он навешивал мне на уши, с подкупающей искренностью глядя на меня своими детскими голубыми навыкате глазами. После вчерашних событий я поднапряг котелок, и мне стало многое понятно.
— Дживс!
— Сэр?
— Это ведь вы натравили блюменфилдского отпрыска на мистера Бассингтон-Бассингтона?
— Сэр?
— Вы прекрасно понимаете, о чем я. Это вы подучили его сделать так, чтобы мистера Бассингтон-Бассингтона выставили из труппы?
— Я бы ни за что на свете не позволил себе такой вольности, сэр. — Он принялся доставать из шкафа мою одежду. — Возможно, юный Блюменфилд догадался по некоторым моим случайным замечаниям, что я не считаю профессию актера подходящей карьерой для мистера Бассингтон-Бассингтона.
— Знаете, Дживс, вы просто чудо.
— Всегда готов сделать для вас все, что в моих силах, сэр.
— Я вам чертовски обязан, Дживс. Если бы нам не удалось отвадить его от сцены, тетя Агата сожрала бы меня вместе с потрохами, верхней одеждой и обувью.
Если бы нам не удалось отвадить его от сцены, тетя Агата сожрала бы меня вместе с потрохами, верхней одеждой и обувью.
— Я полагаю, некоторые трения и эксцессы и вправду могли бы иметь место, сэр. Я приготовил для вас синий костюм в тонкую красную полоску, сэр. По-моему, это именно то, что требуется.
Я позавтракал и отправился прогуляться, но, дойдя до лифта, вспомнил, как именно я собирался вознаградить Дживса за неоценимую помощь в этой дурацкой истории с Сирилом. Хотя сердце мое и обливалось кровью при мысли о предстоящей потере, я решил уступить Дживсу и навсегда расстаться с лиловыми носками. В конце концов, в жизни бывают моменты, когда человек обязан идти на жертвы. Я хотел было вернуться, чтобы объявить ему благую весть, но тут подошел лифт, и я решил, что сделаю это после прогулки.
Чернокожий парнишка-лифтер взглянул на меня с выражением тихой преданности и обожания.
— Хочу поблагодарить вас за вашу доброту, сэр, — сказал он.
— А? Что?
— Мистер Дживс передал мне лиловые носки, как вы ему велели. Большое вам спасибо, сэр.
Я взглянул на его нижние конечности. От верхнего края щиколоток до ботинок разливалось упоительное лиловое сияние. Никогда в жизни не видел ничего прекраснее.
— А, нуда… Пожалуйста… Рад, что они вам нравятся, — сказал я.
Ну что тут скажешь, а? Вот именно.
ГЛАВА 11. Товарищ Бинго
Все началось в Гайд-парке, в той его части, где по воскресеньям собираются чудаки всех мастей и оттенков и произносят длинные речи, взгромоздившись на ящик из-под мыла. Я редко туда захожу, но случилось так, что в первое воскресенье после моего возвращения в милый старый Лондон я отправился навестить знакомых на Манчестер-сквер; чтобы не прийти раньше условленного срока, я сделал небольшой крюк и попал в самую гущу.