Мы чуть все не угорели в этом туннеле. Вышли из него со страшной головной болью. А лошади… Вы видели когда-нибудь пьяную лошадь? Которая на четырех ногах стоять не может? Я теперь видел. Пока мы вели их по туннелю, еще ничего, но как вывели на свежий воздух, одна свалилась. Уртон осмотрел ее и приказал забить на мясо.
В замке дело обстояло очень плохо. От отряда рыцарей, который возглавлял отец, осталось меньше трети. И Каспера они не убили. Не нашли. Сожгли все шатры в лагере Каспера, все сено и вообще, все, что могло гореть. Но, пока они жгли лагерь, люди Каспера пошли на штурм. А тяжелая конница Каспера развернулась и хотела атаковать отца. Но отец не стал с ними сражаться, а поскакал от них, по большой дуге и под стены замка. Он напал с тыла на тех, кто штурмовал стены. А конница Каспера скакала за ним, и казалось, что это один большой отряд. Наши люди опять кричали: «Измена!», «Нас предали!», «Спасайся!» Люди Каспера сначала не поняли, кто на них скачет, а когда поняли, наши уже проскакали, а на них мчалась конница Каспера. В общем, получилась полная неразбериха, штурм сорвался, но у наших лучников и арбалетчиков на стенах было много работы. Отец дважды обскакал вокруг замка, прежде, чем конники Каспера поняли, что лучше им держаться подальше от стен. Тогда открыли ворота, и наши люди смогли укрыться за стенами.
Но многие лошади не выдержали такой скачки, а многие пали уже во дворе замка. Хотя с них сняли попоны и броню, обтерли и выгуливали по двору. И на стенах было много убитых и раненых. И спирта у нас не осталось. И стальные арбалетные стрелы против рыцарей опять кончились. Но многие радовались. Потому что со стороны казалось, что мы побеждаем. Они не думали, что еще три-четыре таких дня, и в замке ни одного воина не останется. Одни бабы да мужики.
Я разыскал отца. Он был живой и здоровый. Только губа разбита, да на левой щеке след от меча. Совсем неглубокий, просто царапина. А губа была как котлета. А у меня на левой щеке тоже была царапина. Ветка стегнула, когда через лес скакали. Уртон посмотрел на нас обоих и рассмеялся. А мама обняла нас и заплакала. А потом стала ругать меня. Плакала и ругала. Поэтому я сказал, что мне надо к леди Элане, и убежал в подвал.
В комнате тети Элли воздух был очень плохой. Хуже, чем в туннеле, когда мы по нему шли. Тетя Элли положила голову на стол, и глаза у нее были мутные. Я распахнул пошире дверь и подпер скамьей, чтоб не закрылась. А сам побежал наверх, позвал людей, и мы открыли все двери и люки, которые вели в подвал. Уртон тем временем передал отцу мои слова насчет воды, и отец послал людей с баграми вылавливать трупы из нижнего туннеля. А других — выносить из верхнего. Теперь уже незачем было скрывать туннель от своих людей, когда даже Каспер знал о нем.
Тетя Элли тем временем немного оклемалась и начала выспрашивать, как шла битва. Сначала у отца, потом опросила человек двадцать из тех, кто стоял на стенах. У меня болела голова, я очень устал, и никак не мог понять, чего она добивается. Видимо, отец тоже не мог понять, потому что спросил:
— Что вы об этом думаете, леди?
— Опять на «вы», мой лорд?
— К черту!
— Войсками Каспера никто не управлял. Каждый из его военачальников действовал в силу своего разумения. И это хорошо, иначе мы бы здесь не разговаривали.
О чем говорилось дальше, я не знаю, потому что уснул. Знаю только, что все утро и весь день наши мужики и похоронные команды Каспера занимались уборкой трупов. Наши снимали с трупов из туннеля оружие и доспехи, а тела поднимали на стену и сбрасывали вниз. А похоронные команды Каспера увозили их на телегах в лес. И телег этих было много-много. А когда из туннеля вытащили все трупы, отец закрыл шлюз, чтобы накопить воду и промыть нижний туннель.
ГЛАВА 18
О том, как закончилась война.
Хотите узнать, чем закончилась война? А ничем! Каспер исчез! А остальные рыцари не смогли выбрать главного, кому бы все подчинялись. Через пять дней они все между собой перессорились, и у них начался междусобойчик. Это тетя Элли так сказала. И наших врагов стало еще сотни на полторы меньше. Тогда отец послал к ним гонца и велел разъезжаться по домам. Тем, кто уедет, обещал прощение. Это называлось амнистией. Но тому, кто уедет последним, амнистии не будет.
Ночью в лагере Каспера опять начался междусобойчик. А утром лагеря уже не было. Только сотня свежих трупов да сотня тяжелораненых, половина из которых к вечеру скончалась. Интересно получилось — они воюют, а нам за ними трупы убирать!
Что стало с Каспером, мы узнали только через месяц. Во время ночного боя он влетел на полном скаку в одну из собственных ям-ловушек. Четыре мужика из похоронной команды нашли тело только под вечер и, помня о назначенной награде, спрятали в лесу. А ночью передрались из-за денег. И поубивали друг друга. Один из них успел проболтаться маркитантке, с которой жил, а иначе мы бы так никогда и не узнали, куда делся Каспер.
— На войне — как на войне, — сказала об этом тетя Элли.
И Уртон с ней согласился. А отец — нет.
Тетя Элли начала дурковать. Война кончилась, а у нее мозга за мозгу заехала. Сказала мне, что не надо ее больше откапывать, ее жизнь конченая, и хочет она только одного — умереть. А все из-за того, что мы много людей Каспера убили. Глупо, правда? Если врага не убивать, он тебя убьет. А тетя Элли вообще никого не убила. Она только советы давала. А вообще, война ей на пользу пошла. Пока шла осада, мне некогда было ее откапывать, все раны заросли и даже чешуя пробивалась. А это значит, организм тети Элли накопил те самые внутренние ресурсы, которых ей не хватало. Я хотел откопать задние ноги, но подумал, что с этим лучше не торопиться. Вокруг ног тогда будут ямы, и туда будет стекать кровь. А, думаете, приятно стоять по колено в крови? И продолжил очищать спину.