У тети Элли был очень задумчивый, отрешенный вид. Когда я рассказывал о туннеле и о разговоре с отцом, дракона слушала очень внимательно, но не меня. Казалось, она прислушивается к голосам, раздающимся внутри головы. Я помыслил логически, как она учила, и пришел к выводу, что ее беспокоит хвост.
— Тетя Элли, ты совсем меня не слушаешь.
— Прости, малыш. Со мной что-то происходит. Кажется, я вновь начинаю чувствовать свое тело. Помнишь, в прошлом году меня укусила крыса. Тогда ожил маленький кусочек хвоста. А сейчас начинает оживать весь. Со мной двести лет такого не было. На второй год заточения у меня по всему телу были страшные боли. Я думаю, это чешуйки не знали, куда расти. Боли продолжались целый год. Я не могла терпеть, кричала, а меня били колотушкой по голове. Потом боли кончились, но тела я больше не чувствовала. Как в невесомости — нет ни лап, ни хвоста, ни крыльев. Только шея и голова. И еще немного чувствую, когда… Ну, в общем, когда хожу в туалет.
— Тетя Элли, это очень тяжело — двести лет в темнице?
Дракона криво усмехнулась.
— Как у нас говорят, тяжело только первые сто лет. Потом привыкаешь. А последние годы просто замечательны. Я больше не оторвана от жизни, я чувствую свою полезность. И все это благодаря тебе, юный лорд Конг. — Дракона ласково ткнула меня носом в плечо. — А временами я уже мечтаю, как буду воспитывать твоих детей.
Выйдя от Драконы, я заспешил к ее хвосту. Сукровица, пропитавшая раствор, застыла коркой. Эта корка местами трескалась, и из трещин опять же сочилась сукровица, собираясь лужицей на полу. А в одном месте даже засохла корочка крови. Я решил не трогать хвост, пока не прояснится, все ли идет как надо.
ГЛАВА 8
О том, как мы промыли туннель, и чем это кончилось.
Всю следующую неделю я не мог посмотреть, что творится с хвостом леди Эланы. Отец, Уртон и кузнец Стефан ремонтировали шлюз. Я тоже помогал. Подавал инструменты, светил, куда надо, держал детали, пока взрослые их скрепляли. А также, служил провожатым, когда взрослым надо было разыскать что-то в подвале. Я боялся, что если они будут искать дорогу сами, то могут найти дальнюю комнату. Замок на двери мог остановить кого угодно, но только не отца и Уртона. Но все кончилось хорошо.
Когда починили шлюз, отец закрыл его. Вода начала затапливать туннель. Но поднималась так медленно, что Стефан сказал, что надо ждать два-три дня, прежде, чем вода поднимется до верхней отметки. Я решил исследовать нижнюю половину туннеля. Отец взял факел, и мы пошли вместе. Через минуту мы увидели отверстие в потолке, которое служило отхожим местом леди Элане. Отец задумчиво потер подбородок.
— Знаешь, сын, я понял смысл той сказки про Геракла. Мы сначала промоем туннель, а потом вернемся сюда и исследуем, хорошо?
Я согласился. А что еще оставалось делать?
На следующий день мы со Стефаном пошли смотреть решетку на выходе из туннеля. Стефан взял с собой специальную дощечку, на ней зарисовал все и проставил размеры, а когда вернулись в замок, пошел в кузницу и начал ковать новую решетку.
Два дня спустя отец приказал всем запастись водой, мы спустились в подвалы и открыли шлюз. Это было очень здорово! Такого сильного потока воды я никогда не видел. Вода мчалась как лошадь на полном скаку.
— Отлично.
Вода мчалась как лошадь на полном скаку.
— Отлично. А теперь бежим на башню. Думаю, мы увидим нечто интересное, — сказал отец. Мы поспешили на главную башню и посмотрели на реку.
— Смотри на омут, — отец показал рукой. Я посмотрел. До реки было далеко, но даже отсюда видно, как в омуте бурлит вода. Потом я заметил, что выше и ниже омута вода окрасилась в противный рыжеватый цвет. Если вверх по течению грязная вода поднялась совсем недалеко, то вниз потянулся длинный шлейф. Вскоре он дошел до деревни, и сельчане переполошились. Они выскакивали из домов, размахивали руками, кричали что-то. Один вскочил на лошадь и поскакал вверх по течению. Доскакал до того места, где начиналась чистая вода (метров на сто выше омута), развернулся и поскакал назад. В деревне его окружили люди, образовалась толпа.
— Уртон, Стефан, поднимайтесь сюда, — крикнул отец, перегнувшись через стену башни.
— Пресвятая дева, неужто это мы устроили? — ужаснулся Уртон.
— Конечно, мы. Но селянам об этом говорить не нужно. Зачем огорчать хороших людей, — ответил отец. Стефан заухал как филин. Я посмотрел на него и понял, что он смеется. Если б не посмотрел, ни за что бы не догадался.
Мужики, тем временем, вооружились топорами и вилами, бабы — иконами и пошли вверх по течению. Дошли до чистой воды, поднялись еще на километр вверх по течению, вытоптали всю осоку по берегам, разыскивая следы того, кто мутил воду, ничего не нашли и вернулись в деревню.
Об этом происшествии еще долго ходили самые невероятные слухи. Сначала селяне обижались на отца, что своих, в замке, предупредил, а их нет. За что, спрашивается, они подать платят? Потом, как ни странно, стали гордиться своим лордом, что он, мол, умеет предвидеть даже ТАКОЕ. Отец посмеивался в усы, слушая пересказы сплетен, а я делал вид, что мне это не интересно.