— Попытайтесь. Мы поможем вам не скупясь.
— Нисколько не сомневаюсь. Но, в конце концов, разве это лучшее решение, чем представление нам резервации на Земле? Или вы всерьез готовы пойти на прекращение космических сообщений?
Форд вдруг выпрямился в кресле.
— О! Я, кажется, понимаю вас. Я не сразу уловил суть, но давайте-ка рассмотрим и эту идею. Почему бы и нет? Лучше вовсе прекратить космические полеты, чем позволить ситуации перерасти в открытую войну. К тому же один раз подобное имело место.
— Да, когда венерианцы сбросили иго своих инопланетных владык. Однако потом космические сообщения возобновились, и Луна-Сити был отстроен заново, а теперь в космосе в десять раз больше кораблей, чем раньше. Можете вы остановить этот процесс? Можете вы повлиять на него так, чтобы он уже не вырывался из-под контроля?
Форд обдумал эти слова. Не в его силах было прекратить космические сообщения, да тут и никакая власть не сумела бы. А что, если наложить запрет на посещение одной планеты — той, на которой будут жить эти престарелые? Поможет ли это? Одно поколение, два, три… какая разница? Древняя Япония пыталась поступить когда-то подобным образом, но иноземные дьяволы все равно приплыли к ее берегам. Культуры невозможно удерживать в изоляции друг от друга долгое время. А когда они в конце концов вступают в соприкосновение, сильный тут же вытесняет слабого. Это естественный закон.
Постоянный и эффективный карантин был, по всей вероятности, невозможен. В таком случае выход один — исключительно неприглядный. Но Форд был решительным человеком и всегда находил в себе силы делать то, что считал необходимым. Он принялся строить планы, совсем позабыв о присутствии Барстоу на другом конце линии. Как только он укажет Главному Провосту местонахождение штаба Семей Говарда, последний будет захвачен в течение часа, в худшем случае — двух… если только у них нет каких-либо исключительно эффективных средств обороны. Как бы там ни было, это всего лишь вопрос времени. От арестованных в штабе можно будет узнать о местонахождении тех, кто еще не идентифицирован, обнаружить их и задержать. При удачном стечении обстоятельств все члены Семей до единого будут захвачены в течение двадцати четырех — сорока восьми часов.
Для себя он пока не решил только одного: ликвидировать их или стерилизовать. Радикально и необратимо снимал проблему любой из этих шагов; третьего было просто не дано. Но какая мера гуманнее?
Форд знал, что на этом его карьера кончится. Он лишится власти и будет изгнан с позором, возможно, даже выслан на Окраину, но все это его мало заботило. Он был настолько целеустремленным человеком, что всегда и непременно ставил общественный долг выше собственной выгоды.
Барстоу не мог прочесть мыслей Форда, но чувствовал, что тот принял какое-то решение, и постарался предположить, чем это решение чревато для него и для его людей. Кажется, настал час, решил он, пойти с единственного козыря.
— Мистер Администратор…
— Да? О, простите, я задумался. — Форд изобразил смущение, маскируя свои истинные чувства. На самом деле он испытал шок, осознав себя сидящим в кресле лицом к лицу с человеком, которого самолично только что приговорил к смерти, поэтому он поспешил спрятаться в панцирь ни к чему не обязывающей вежливости:
— Благодарю вас, Заккур Барстоу, за содержательный и весьма интересный разговор. Очень жаль, что…
— Мистер Администратор!
— Слушаю вас.
— У меня есть предложение. А что, если вы удалите нас за пределы Солнечной системы?
— Что? — Форд даже заморгал. — Вы это серьезно?
Барстоу быстро заговорил. Он старался в лучшем виде преподнести Администратору полусырой еще план Лазаруса Лонга, импровизируя по мере того, как углублялся в тонкости, продираясь сквозь препятствия, преуменьшая недостатки и преувеличивая преимущества.
— Это может сработать, — наконец заключил Форд. — Есть, конечно, трудности, о которых вы не упомянули: политические нюансы и страшная нехватка времени.
И все же это может сработать. — Он поднялся. — Возвращайтесь к своим людям. Пока ничего им не говорите. Я свяжусь с вами позднее.
* * *
Барстоу медленно отправился назад, размышляя о том, что следует сообщить собранию. Они потребуют от него полного отчета. И теоретически он не имел права отказывать им. Но Барстоу был очень склонен к тому, чтобы сотрудничать с Администратором до тех пор, пока есть надежда на благоприятный исход. Наконец решившись, он повернул к своему кабинету и послал за Лазарусом.
— Привет, Зак, — войдя, сказал Лазарус. — Ну, как поговорили?
— И хорошо, и плохо, — ответил Барстоу. Он кратко и исчерпывающе точно передал содержание беседы. — Ты не мог бы вернуться в зал и сказать им что-нибудь, чтобы они успокоились?
— М-м-м… думаю, да.
— Тогда сделай это и возвращайся.
* * *
Собравшимся вовсе не понравился вариант, изложенный Лазарусом. Они не хотели сидеть спокойно и не собирались расходиться.
— Где Заккур?
— Мы хотим послушать, что он скажет!
— К чему вся эта мистификация?
Лазарус выбранился и только этим утихомирил их:
— Выслушайте меня, проклятые идиоты! Зак все расскажет вам, когда будет готов. Не надо торопить его и подталкивать под руку. Он знает, что делает.