Спустился врач, услышал мое предложение и одобрил его, сказал, пусть папа позвонит мистеру Клейборну и договорится, и чтобы он пришел как можно скорее.
Миссис Клейборн достала из сумочки 20 долларов и дала мне. Я сказала, что она должна нам только 12, но она попросила оставить сдачу себе и обняла меня на прощанье. Выхожу, а моя дорогая лучшая подруга Пикл Уоткинс, которая пряталась в кустах, кидается мне навстречу.
— Что с тобой было? — спросила она.
Я посмотрела на нее.
— А с тобой? — спросила я и пошла себе.
Не буду больше с ней разговаривать. Я бы так ее никогда не бросила. Отдала я ей 20 долларов и сказала, чтобы засунула свой дурацкий пылесос себе в нос. Она плакала, но я ее не прощу, ни за что. Никогда.
Может, папа заработает кучу денег, прилаживая колонки, и корейцы ни цента не получат из этой суммы.
Вернувшись домой, я сказала папе и Джимми Сноу, что если Пикл позвонит, меня нет.
Только сейчас сообразила, что Виржиния ростом с меня. Так и знала, что Пикл все насочиняла.
15 декабря 1956
В воскресенье в мотель приходила Пикл, стучала ко мне в дверь. Я сидела на крыше, и она меня не видела. Я часто сижу на крыше. Люди никогда не поднимают голову. В общем, она стучала, стучала, а потом подсунула под дверь письмо и ушла.
Тогда я спустилась и прочла письмо. Она очень сожалеет, что бросила меня, но эта девочка ее страшно напугала, и она побежала, думая, что я бегу следом. Как же, так я и поверила! Я собрала все вещи, что она мне давала, включая одолженную одежду, и сложила в коробку.
В понедельник утром Лемюэль встретил меня в школе, когда я вышла из автобуса, и я отдала ему коробку. Он сказал, что у Пикл разбито сердце, и она вчера весь день не ела, и не могла бы я, пожалуйста, помириться с ней. Я ответила, что Пикл обидела меня до глубины души и я вряд ли смогу ее когда-нибудь простить, но на него и Малую не сержусь, так что, если они хотят, можем с ними дружить и дальше.
В классе я ни разу не взглянула на Пикл. К обеду вся школа знала, что мы поссорились. Все вокруг нее так и порхали, будто это она пострадавшая сторона. Интересно, рассказала ли она, что бросила меня на растерзание. Пэтси Руфь Коггинс провела со мной долгую душещипательную беседу о том, что настоящие друзья не должны ссориться, и если я хочу передать Пикл какую-нибудь записку, то она передаст. Я попросила Пэтси Руфь Коггинс передать Пикл, что мы не любовная парочка, которую может обсуждать вся школа.
Эми Джо Снайпс в обед мне все уши прожужжала, что если две подружки невесты не будут друг с другом разговаривать, это загубит всю свадебную церемонию. Что после свадьбы я могу снова не разговаривать с ней, если пожелаю.
Вернон Мусбургер предложил устроить дебаты по поводу примирения с Пикл, услышать все мои «за» и «против», но я велела ему не совать нос в чужие дела. Тогда он предложил услышать все мои «за» и «против» сования носов в чужие дела. Эта группа дебатов просто лишила его мозгов!
Я продержалась весь день, до шестого урока, которым был урок Будущих домохозяек Америки, и тут случайно — по ошибке — кинула взгляд на Пикл. Она смотрела на меня. Я засмеялась, она тоже. Мы побежали в туалет и там расплакались, обнялись, поцеловались и помирились. Мы сказали, что любим друг друга, и Пикл пообещала больше никогда меня не бросать. Разве можно сердиться на Пикл?
Папа установил колонки для девочки Клейборнов. А вернувшись, сказал, что Виржиния, видать, совсем чокнутая. Я это и так знала.
19 декабря 1956
В эту субботу устроили день подарков для Эми Джо Снайпс. Все подарки сплошь хозяйственно-кухонные. Дуршлаг я так и не нашла. И не знаю, что это такое. Дала ей денег, пусть сама покупает.
Кей Боб Бенсон и Пэтси Руфь Коггинс выиграли пылесос — они больше всех собрали денег для корейцев. У Кей Боб Бенсон это уже второй приз в этом году.
Пикл узнала, что газета Магнолия-Спрингз собирается презентовать авторучку Истербрука за лучшее фото, интересное для широкой публики. Она потащила меня в дом престарелых к человеку, в честь столетнего юбилея которого устраивают вечеринку. Его родные съехались со всех уголков страны. Это было ужасно. Он сидел в кресле на колесах, весь скособоченный, и кто-нибудь из родственников то и дело подходил, пытаясь посадить его ровнее, и говорил: смотри, Большой папа, а вот малыш Ларри, а вот тетя Такая-то.
Но бедный старикан не видел, не слышал и никого не узнавал. Его одели в костюм на четыре размера больше, чем надо. Пикл сказала, что он в подгузниках. Все думали, мы с Пикл члены семьи, и рассказывали, как Большой папа прячется за кучей листьев, когда приезжают его навещать. Познакомившись с этими родственничками, я его прекрасно понимаю.
Перед ним поставили торт, зажгли свечи и спели «С днем рожденья, Большой папа».
Перед ним поставили торт, зажгли свечи и спели «С днем рожденья, Большой папа». Он чуть не свалился в торт, медсестра его вовремя подхватила. Пикл сделала фотографию, так что она счастлива. В конце концов старикана просто откатили в уголок и стали веселиться. Кошмар. Бедный старик не получил ни одного подарка, но Пикл сказала: а что можно дарить столетнему мужчине? Может, она и права.