— Да. Три года, — жестко сказала Мать. — За три года — три раза рожать. А потом — все. Потом всю свою взрослую жизнь — они обычные Рабочие, пока не пора будет отправляться в Дом Старых. Ты этого хочешь, Лили? Три праздных года, а потом тяжелая физическая работа до самой старости?
— Пожалуй, нет, — неохотно признала Лили.
Отец перевернул ребенка на живот, положил в корзинку и начал похлопывать по спине.
— В любом случае, Лили-Били, — ласково сказал он, — Роженицам не дают новорожденных. Если тебе так нравятся малыши, мечтай лучше о Назначении Воспитателем.
— В Восемь, когда у тебя появятся часы добровольной работы, ты сможешь часть из них проводить в Воспитательном Центре, — предложила Мать.
— Да, наверное, я так и сделаю, — сказала Лили. Она наклонилась над корзинкой. — Как ты сказал его зовут? Гэбриэл? Привет, Гэбриэл, — пропела Лили.
Она хихикнула.
— Ой! Кажется, он спит. Постараюсь вести себя потише, — добавила Лили шепотом.
Да уж, было бы неплохо, подумал Джонас, возвращаясь к школьным урокам. Лили никогда не была тихой. Может быть, ей лучше всего подойдет Назначение Диктора — тогда она сможет целый день сидеть у микрофона и делать объявления. Он засмеялся, представив, как его сестра важным, как у всех Дикторов, голосом сообщает что-нибудь вроде: «ВНИМАНИЕ. НАПОМИНАНИЕ ДЛЯ ГРАЖДАН ЖЕНСКОГО ПОЛА МЛАДШЕ ДЕВЯТИ. ЛЕНТЫ ДЛЯ ВОЛОС ДОЛЖНЫ БЫТЬ ЗАВЯЗАНЫ АККУРАТНО».
Он повернулся к Лили и с удовлетворением отметил, что ее ленты, как всегда, развязаны и болтаются.
Он повернулся к Лили и с удовлетворением отметил, что ее ленты, как всегда, развязаны и болтаются. Скоро такое объявление точно прозвучит. И относиться оно будет именно к Лили, хотя ее имя, конечно, упоминаться не будет. Все и так поймут.
Как поняли и в тот раз, когда прозвучало объявление: «ВНИМАНИЕ. НАПОМИНАНИЕ ДЛЯ ОДИННАДЦАТИЛЕТНИХ МУЖСКОГО ПОЛА. ПРЕДМЕТЫ ИЗ ЗОНЫ ОТДЫХА УНОСИТЬ НЕЛЬЗЯ. ПИЩУ СЛЕДУЕТ ЕСТЬ, А НЕ ПРЯТАТЬ». Это было объявление для Джонаса. В тот день, несколько недель назад, он взял яблоко домой. Никто ему ничего не сказал, даже Родители — публичного объявления было достаточно, чтобы он раскаялся. Он, разумеется, выбросил яблоко и следующим утром, перед уроками, принес извинения Директору Зоны Отдыха.
Джонас до сих пор не мог взять в толк, что же тогда произошло. И смущали его не публичное объявление и не извинения, которые пришлось принести. Это были стандартные меры, и он их заслужил. Нет, удивляло само происшествие. Наверное, ему надо было рассказать о своих переживаниях в тот самый вечер, когда Семейная Ячейка, как и всегда, делилась чувствами. Но тогда он не смог определить, облечь в слова свои ощущения. Он не смог бы объяснить, что же его так смутило, и решил этого просто не делать.
Это произошло во время игры с Эшером в Зоне Отдыха. Джонас взял яблоко из корзинки с едой, и они с Эшером начали бросать его друг другу. В такую игру они играли миллион раз: бросил — поймал, бросил — поймал, и так пока не надоест. Игра простая и даже немного скучная, но Эшеру нравится. К тому же ему это полезно — игра тренирует координацию движений, которая у Эшера не соответствует стандартам.
Но вдруг, следя глазами за летящим яблоком, Джонас заметил, что оно — вот как раз этого он и не мог объяснить словами — оно изменилось. На одно мгновение. Он помнил, что это произошло, когда яблоко было в воздухе. Джонас поймал его и внимательно осмотрел, но это было то же самое яблоко. Никаких изменений — тот же размер, та же идеально круглая форма. Того же неопределенного оттенка, что и его одежда.
Не было в этом яблоке ничего особенного. Он повертел его в руках и бросил обратно Эшеру. И опять — в воздухе, всего на одну секунду — оно изменилось.
И так четыре раза.
Джонас поморгал, огляделся, проверил, все ли в порядке со зрением, взглянув на крошечный идентификационный значок на своей форме. Он прекрасно видел свое имя. Он и Эшера прекрасно видел. И яблоко ловил так же ловко, как обычно.
Джонас был озадачен.
— Эш! Тебе не кажется, что с этим яблоком что-то не так?
— Да! — засмеялся Эшер. — Оно все время выпрыгивает из моих рук прямо на пол! — Эшер только что его опять уронил.
Джонас тоже рассмеялся, пытаясь прогнать тревожную мысль о том, что произошло что-то непонятное.
Вот это яблоко он и взял домой, нарушив правила Зоны Отдыха. Тем вечером, до прихода родителей и Лили, он держал яблоко в руках и внимательно осматривал. Оно было немного помятым, потому что Эшер его ронял. Но ничего необычного в яблоке не было.
Джонас рассматривал его в лупу, подбрасывал и пускал кругами по столу, но яблоко больше не менялось.
Так ничего и не произошло, если не считать объявления, которое тем же вечером раздалось из громкоговорителя. Объявления, которое указало на него, не называя имени, и заставило Родителей многозначительно посмотреть на его стол, где все еще лежало яблоко.
Теперь, сидя за уроками, пока все остальные возились с ребенком, он мотал головой, пытаясь прогнать воспоминания о том, что случилось. Он заставил себя вернуться к заданиям, чтобы успеть что-нибудь до ужина. Гэбриэл начал хныкать, и Отец, терпеливо объясняя Лили, как кормят новорожденных, дал ему бутылку со смесью.