— Закрой глаза. Расслабься. Больно не будет.
Джонас вспомнил, что ему разрешено, даже рекомендуется задавать вопросы.
— Что вы собираетесь делать, сэр? — спросил он, надеясь, что его голос не дрожит.
— Я собираюсь передать тебе воспоминание о снеге, — сказал старик и положил руки на его обнаженную спину.
11
Сперва Джонас не почувствовал ничего особенного. Только ладони старика на своей спине.
Он попытался расслабиться и дышать ровнее. В комнате царила полная тишина, Джонас даже испугался, что опозорится в первый же день Обучения и уснет.
Джонас вздрогнул — руки на его спине неожиданно похолодели. И сразу же воздух и даже его собственное дыхание стали холодными. Он облизал губы и языком почувствовал этот холод. Это было удивительно, но совсем не страшно. Его переполняла энергия, он вдохнул опять и на этот раз воздух был ледяным. Теперь он чувствовал, как холодный ветер обдувает его руки и спину.
Касаний старика он больше не чувствовал.
Затем — совсем новое ощущение. Много мелких уколов. Но совсем не больно. Будто маленькие холодные перышки падают на лицо и тело.
Будто маленькие холодные перышки падают на лицо и тело. Он высунул язык и поймал ледяную колючку. Она тотчас растаяла. Он поймал еще одну, и еще, и еще… Джонас улыбнулся.
Краем сознания он понимал, что лежит в комнате, в Пристройке. Но другая, отдельная часть его знала, что он сидит и под ним вовсе не мягкое покрывало, а что-то плоское и жесткое. Его руки держали (оставаясь лежать вытянутыми вдоль тела) грубую мокрую веревку.
И он видел, хотя глаза его были закрыты. Он видел яркий поток кружащихся кристаллов, и эти кристаллы покрывали его руки холодным мехом.
Он видел свое дыхание.
Сквозь этот кружащийся вихрь — внезапно он понял, что это и есть снег, о котором говорил старик, — он мог видеть далеко вокруг. Точнее, вниз — он находился на возвышении. Земля была покрыта густым пушистым снегом, но он сидел не на земле, а на чем-то твердом и плоском.
«Санки» — пришло вдруг слово. Он сидит на чем-то, что называется санки. И эти санки стоят на самой вершине чего-то длинного и высокого, что растет прямо из земли. Хотя он думал именно такими словами, его новое сознание подсказывало другое слово — «холм».
Затем санки вместе с Джонасом начали двигаться сквозь снегопад, и он мгновенно понял, что спускается. Никто ему этого не объяснял. Он просто понял.
Ветер бил ему в лицо, когда он ехал сквозь вещество под названием «снег» на предмете под названием «санки», который скользит при помощи — теперь он это знал — «полозьев».
Разобравшись со всеми определениями, Джонас смог сполна отдаться восхитительным ощущениям: скорость, чистый холодный воздух, тишина; ему было и радостно, и спокойно.
Постепенно наклон уменьшался, холм становился все более пологим, а санки замедляли движение — им мешали кучи снега, и Джонас всем телом подался вперед, надеясь заставить санки двигаться дальше.
Тонкие полозья окончательно застряли в снегу, и санки остановились. Он сидел, тяжело дыша, сжимая в холодных руках веревку. Наконец он попробовал открыть глаза — не те, что видели холм, санки и снег, они и так были все время открыты, а свои обычные глаза. Джонас открыл глаза и увидел, что по-прежнему лежит на кровати, ни на миллиметр не сдвинулся.
Старик сидел рядом и смотрел на него.
— Как ты себя чувствуешь?
Джонас сел и попытался ответить честно.
— Я удивлен, — сказал он, подумав.
Старик утер лоб рукавом.
— Уф, это было утомительно. Но знаешь, даже это маленькое воспоминание, которое я передал тебе… Я думаю, мне уже стало легче.
— Вы хотите сказать… Я же могу задавать вопросы, да?
Мужчина ободряюще кивнул.
— Вы хотите сказать, что у вас больше нет этого воспоминания — про катание на санках?
— Ну да. Ноша стала чуть легче.
— Но было так здорово! А теперь у вас его больше нет! Я его забрал!
Старик рассмеялся.
— Я дал тебе один спуск на одних санках с одного холма одним снежным днем. У меня целый мир этих воспоминаний. Я могу давать их тебе одно за другим тысячу раз, и еще останется.
— То есть, выходит, мы можем это сделать опять? Мне очень хочется. Я наверное, смогу ими управлять, дергая за веревку. В этот раз я даже не попробовал.
Старик с улыбкой покачал головой.
— Может, как-нибудь потом, для развлечения. Но у нас нет времени на игры. Я просто хотел показать тебе, как это действует. А теперь ложись. Я хочу…
Джонас послушно лег. Ему ужасно хотелось снова испытать что-нибудь такое. Но тут он понял, что у него куча вопросов.
— Почему у нас нет ни снега, ни санок, ни холмов? — спросил он. — И когда они были? Когда мои родители были детьми, у них были санки? А у вас?
Старик пожал плечами.
— Нет.
Это очень давнее воспоминание. Вот почему это было так утомительно — я должен был протянуть его через многие поколения. Я получил его, когда сам стал Принимающим, и предыдущий Принимающий тоже тянул его издалека.
— Но что же случилось со всем этим? Со снегом и со всем остальным?
— Управление Климатом. Снег затрудняет произрастание злаков, сокращает количество урожаев в году. Непредсказуемая погода мешала транспортировке продуктов — иногда делала ее просто невозможной. Это было непрактично, так что, когда мы пришли к Одинаковости, переменчивую погоду упразднили. И холмы тоже, — добавил он. — Они тоже мешали перевозить продовольствие. Грузовики, автобусы — холмы замедляли их движение. Так что вот, — старик взмахнул рукой, как будто заставляя холмы исчезнуть. — Одинаковость, — заключил он.