— Спокойной ночи, — говорю я продавщице, покидая магазин.
Когда я выбрался на дорогу, меня снова начало шатать. Осталась всего одна кассета — на ней синим лаком написан номер «13».
КАССЕТА 13. СТОРОНА А
В парке Эйзенхауэра никого нет. Я молча стою перед входом — здесь я проведу ночь, услышу последние слова Ханны Бейкер, а потом усну.
Фонари разбросаны по всей территории, но большинство либо перегорели, либо разбиты.
Фонари разбросаны по всей территории, но большинство либо перегорели, либо разбиты. Нижняя часть горки-ракеты тонет в темноте, а наверху, куда уводят ступеньки, луна освещает металлическую отделку.
Вокруг ракеты, как это часто бывает на детских площадках, насыпан песок. Я подхожу ближе к горке и рассматриваю конструкцию — в ее основании три металлических лепестка, а чтобы попасть на первый уровень, нужно подняться по лестнице и затем пролезть в отверстие размером с канализационный люк.
Я выпрямляюсь и понимаю, что лестница мне ни к чему — все, что нужно, это подтянуться и пролезть в люк. Что я и делаю.
Устроившись поудобнее, я достаю из кармана плеер и нажимаю кнопку «Проигрывать».
* * *
Одна… последняя… попытка.
Ханна шепчет, поднеся диктофон близко ко рту, так что я могу расслышать ее дыхание.
Я дам жизни еще один шанс. На этот раз я попробую попросить о помощи. Так, наверное, мне будет проще пережить то, что со мной происходит. Я устала бороться со всем одна.
Ты не права, Ханна. Я был рядом с тобой, но ты меня оттолкнула.
Конечно, если вы слушаете эти записи, значит, у меня ничего не вышло. Или у него ничего не вышло.
Сжимаю зубы и начинаю подниматься выше.
Сейчас вас от моей коллекции кассет отделяет всего один человек… мистер Портер.
Нет! Не может быть! Что он об этом знает? Он преподавал у нас с Ханной английский. Я и сейчас вижу его каждый день, и у меня нет ни малейшего желания, чтобы он узнал о существовании записей. Не хочу, чтобы он тоже слушал эти истории… обо мне… обо всех остальных. Вмешивать в это дело кого-то взрослого, да еще из нашей школы, — это уж слишком.
Что ж, давайте узнаем, что же случилось, мистер Портер.
Звук липучки — сначала она что-то открывает, а потом закрывает. Похоже, она куда-то засунула диктофон. В рюкзак? В куртку? Затем стук. Еще раз.
— Ханна. Рад тебя видеть.
Плохо слышно, но, очевидно, это он, как обычно, серьезный и дружелюбный одновременно.
— Заходи. Присаживайся.
Спасибо.
Это наш учитель английского, а также школьный психолог у учеников, чьи фамилии начинаются на буквы с А до Г, то есть Ханны Бейкер в том числе.
— Тебе удобно? Может, воды?
Все нормально, спасибо.
— Итак, Ханна, чем могу помочь? О чем ты хотела поговорить?
Эээ… я точно не знаю. Просто обо всем, наверное.
— Что ж, на это уйдет какое-то время.
Долгая пауза. Слишком долгая.
— Ханна, все в порядке. У меня столько времени, сколько потребуется. Скажи, когда будешь готова.
Дело… в том… Все так сложно.
Ее голос дрожит.
Не знаю, с чего начать. Ну, в смысле, столько всего произошло, я не могу это обобщить.
— И не нужно обобщать. Почему бы тебе не рассказать для начала, как ты себя сегодня чувствуешь.
Прямо сейчас?
— Ну да.
Потерянно, наверное. Опустошенно.
— В чем это проявляется?
Просто пустота внутри. Вообще ничего нет. Мне совершенно нет ни до чего дела.
— До чего, например?
Заставьте ее все рассказать. Продолжайте задавать вопросы, разговорите ее.
Вообще ни до чего. Мне плевать на школу… на саму себя… на одноклассников.
— А как насчет друзей?
Если вы хотите, чтобы я ответила на этот вопрос, то вам придется объяснить мне, кто такие друзья.
— Только не говори мне, что у тебя нет друзей, Ханна. Я же не первый день тебя знаю.
Серьезно, мне нужно определение. Как разобраться, кто настоящий друг, а кто нет?
— Кто-то, к кому ты можешь обратиться, когда…
Тогда у меня нет друзей. Вот почему я здесь, разве не понятно? Поэтому я обращаюсь к вам.
— Ты поступила правильно, что пришла ко мне, Ханна.
Поднимаюсь на следующий уровень и присаживаюсь на колени перед окошком, которое ведет на горку.
Вы не представляете, чего мне стоило прийти к вам.
— В моем расписании на этой неделе полно окон.
Дело не в вашем расписании, мне было сложно уговорить себя.
Лунный свет отражается от гладкого металла горки, и мне легко представить, как Ханна сидела на этом же самом месте два года назад, как она оттолкнулась и покатилась вниз. Прочь отсюда…
— Хорошо, что ты все-таки смогла это сделать, Ханна. А теперь расскажи мне, как ты себе представляешь, что изменится после того, как ты уйдешь из моего кабинета?
Вы имеете в виду, чем вы можете мне помочь?
— Да.
Думаю… не знаю. Не уверена, что я ожидаю чего-то конкретного.
— Ну, хорошо, что тебе нужно сейчас из того, чего у тебя нет?
Давайте с этого начнем. Мне нужно, чтобы все закончилось.
— Что ты хочешь, чтобы закончилось?
Все. Люди. Жизнь.
— Ханна, ты понимаешь, что говоришь?
Она все отлично понимает, мистер Портер. Она хочет, чтобы и вы это поняли и помогли ей.
— Ты сказала, что хочешь, чтобы жизнь закончилась, Ханна. Твоя жизнь?
Молчание.
— Ты это имеешь в виду, Ханна? Это же очень серьезно.
Именно это она и имеет в виду, мистер Портер. Она понимает, насколько все серьезно. Вы должны что-то сделать!