Она потянулась за большой черной сковородкой, которая висела на стенке шкафчика, хотя Майкл всячески пытался ее удержать. Вы меня не поняли, — помотал головой Майкл. — Все из-за Кальцифера, огненного демона. Он не склонит головы — ну, для готовки -ни перед кем, кроме Хоула. Софи повернулась и уставилась на огненного демона. Он злобно сверкнул на нее.
— Не желаю, чтобы меня эксплуатировали!
— Ты что, хочешь сказать, что без Хоула тебе даже кипяточку не раздобыть?! — ахнула Софи. Майкл смущенно кивнул. — Ну знаешь! Тогда это тебя эксплуатируют! — возмутилась Софи. — Давай-ка сюда.
Она вырвала сковородку из отчаянно сжатых пальцев Майкла, швырнула в'нее бекон, сунула в корзинку с яйцами подвернувшуюся под руку деревянную ложку и со всем этим хозяйством зашагала к очагу.
— А ну, не дури, Кальцифер, — велела она. — Наклоняй голову.
Ты меня не заставишь! — гордо проскрежетал огненный демон.
— Еще как заставлю! — проскрежетала в ответ Софи с той яростью, которая частенько останавливала ее сестренок в разгар драки. — Только попробуй не послушаться — и я залью тебя водой. Или возьму щипцы и вытащу оба твои полена, — добавила она, с хрустом опускаясь на колени перед очагом. Там она шепнула: — А еще я могу расторгнуть сделку или рассказать о ней Хоулу. Хочешь?
— Проклятье! — зашипел Кальцифер. — Майкл, зачем ты ее сюда впустил?! — Тем не менее он начал медленно и неохотно наклоняться, и вот уже огненный демон превратился в круг пляшущего на поленьях зеленого пламени.
— Вот спасибо, — сказала Софи и пришлепнула зеленый круг тяжелой сковородкой, чтобы Кальциферу не вздумалось снова подняться.
— Чтоб у тебя весь бекон пригорел, — пропыхтел под сковородкой Кальцифер.
Софи нарезала бекон. Сковородка была что надо — гладкая и прогревалась отлично. Бекон зашипел, и Софи пришлось обернуть руку юбкой, чтобы не обжечься. Дверь открылась, но из-за шипения Софи этого не расслышала.
— Не дури! — напомнила она Кальциферу. — И гори, пожалуйста, ровно, мне еще надо яйца разбить.
— А, Хоул, доброе утро, — убитым голосом произнес Майкл.
При этих словах Софи повернулась, — возможно, не без лишней спешки. Она уставилась на вошедшего. Высокий молодой парень в элегантнейшем голубом с серебром костюме замер, не успев поставить в угол гитару.
При этих словах Софи повернулась, — возможно, не без лишней спешки. Она уставилась на вошедшего. Высокий молодой парень в элегантнейшем голубом с серебром костюме замер, не успев поставить в угол гитару. Он отбросил светлые волосы с любопытных льдисто-зеленых глаз и в свою очередь уставился на Софи. На узком треугольном лице появилось озадаченное выражение.
— Извините, а кто вы, собственно, такая? — поинтересовался Хоул. — Где я вас раньше видел?
— Вы меня не знаете, — уверенно соврала Софи.
В конце концов, первая и единственная ее встреча с Хоулом была такой короткой, что он едва успел назвать собеседницу серой мышкой. Софи следовало бы поблагодарить судьбу, что тогда ей удалось так запросто унести ноги, однако сейчас, по правде говоря, ее занимала лишь одна мысль. Небеса милосердные, удивилась Софи. Да этот чародей Хоул при всей своей злобности — сущее дитя едва за двадцать! Да, быть старой — совсем другое дело, думала она, переворачивая бекон на сковородке. И Софи под страхом смерти не рассказала бы этому расфуфыренному юнцу, что она-то и была той девушкой, которую он пожалел на Майском празднике. Сердца и души тут ни при чем. Хоул ничего не узнает.
— Говорит, ее зовут Софи, — пояснил Майкл. — Вот пришла ночью.
— А как ей удалось заставить Кальцифера нагнуться? — спросил Хоул.
— Так нажала — просто деваться было некуда! — жалобно пропыхтел Кальцифер из-под сковородки.
— Это немногим по плечу, — задумчиво заметил Хоул. Он наконец утвердил гитару в углу, подошел к очагу, отодвинул Софи в сторону, и аромат бекона смешался с ароматом гиацинтов. — Кальцифер не любит, когда на нем готовит кто-то, кроме меня, — сообщил он, оборачивая ладонь длинным хвостом рукава, чтобы ухватиться за ручку сковородки. — Будьте любезны, передайте сюда еще два ломтика бекона и шесть яиц и расскажите, что вы здесь делаете.
Софи глядела на голубой самоцвет у Хоула в ухе и передавала ему яйца по одному. Что я здесь делаю, молодой человек? — переспросила она. После всего, что она видела в замке, ответ напрашивался сам собой. — Да я же ваша новая уборщица.
— Неужели? — удивился Хоул, одной рукой разбивая яйца и бросая скорлупу в огонь, где Кальцифер пожирал их, урча и чавкая. — А кто вам это сказал?
— Я, — отозвалась Софи и благочестиво добавила: — Навести чистоту в вашем доме мне по силам, однако очистить вас от скверны я не могу.
— Хоул вовсе не скверный, — возразил Майкл.
— Еще какой скверный! — напустился на него Хоул. — Ты, Майкл, забываешь даже о том, как невероятно скверно я себя веду непосредственно в данный момент! — И он дернул подбородком в сторону Софи. — Что ж, если вам, сударыня, так уж хочется быть полезной, разыщите ножи и вилки и расчистите стол.
Под столом отыскались высокие табуреты. Майкл принялся выволакивать их оттуда и расставлять вокруг стола и разгребать всякий хлам, чтобы освободить местечко для ножей и вилок, которые он вытащил из ящика в столе. Софи пошла ему помогать. Само собой, Хоул вовсе не должен был ей радоваться, но пока он даже не намекнул, что ей можно остаться после завтрака. Поскольку особой помощи Майклу, похоже, не требовалось, Софи зашаркала к трости и медленно и нарочито аккуратно установила ее в кладовку для метел. Когда и это не привлекло внимания Хоула, она провозгласила: