Он не имел выхода на международные каналы, предоставляющие необходимые гарантии безопасности. Он уже предвидел, что настанет момент, когда его наставник сообщит ему, сколько будет стоить исчезновение, надежные документы и место назначения, спокойное и надежное: без сомнения, это будет определенней — причем немаленький — процент добычи, захваченной при нападении на банк.
Алекс испытывал жгучую ненависть ко всем этим людям, которые так комфортно себя чувствовали в своих костюмах хорошего покроя, элегантным, умеющим говорить с женщинами; он сам как был, так и остался деревенщиной, тупицей, которым легко манипулировать.
Он остановился в небольшом домике в пригороде, в Ливри?Гарган, в одном из микрорайонов департамента Сена — Сен?Дени. После того как он там устроился, легионер приказал ему никуда не выходить; в распоряжении Алекса, как и там, в провансальской хижине, были набитый до отказа холодильник, кровать и телевизор.
Он устроился со всеми возможными удобствами, заняв лишь одну комнату. Дома по соседству частью пустовали в ожидании жильцов или сдавались банковским служащим: они жили размеренной жизнью, рано утром вставали и возвращались с работы только вечером.
Более того, по причине летних отпусков предместье почти обезлюдело, так бывало с начала августа. Алекс чувствовал себя свободно, отсутствие соседей действовало на него успокаивающе. Бывший легионер настаивал, чтобы он заперся и никуда не выходил. Сам он на несколько месяцев уехал за границу. Со своим протеже он должен был встретиться лишь по возвращении. Так что Алекс мог чувствовать себя спокойно до самого сентября. Телевизор, разогревание в микроволновке нехитрой еды, послеполуденный сон, пасьянс — других занятий у него не было.
III
Ришар Лафарг принимал представителя японской фармацевтической кампании, которая запустила в производство какой?то новый вид силикона, широко используемый в пластической хирургии при изготовлении протезов молочных желез. Он внимательно слушал этого мелкого служащего, расхваливавшего свою продукцию, которую, если верить его словам, было гораздо удобнее имплантировать, с ней легче было работать. В кабинете Лафарга — на столе и в шкафах — громоздились медицинские карты с отчетами об операциях, стены украшали фотографии, отражающие особо удачные случаи. Воодушевленный японец продолжал вещать.
Раздался телефонный звонок, Ришар взял трубку. Его лицо омрачилось, голос задрожал. Он поблагодарил собеседника за звонок, затем извинился перед представителем фирмы, которого надлежало спровадить как можно быстрее. Они договорились о новой встрече, назавтра.
Лафарг на ходу скинул халат и бросился к машине. За рулем его ждал Роже, но он отослал его домой и предпочел вести автомобиль сам.
На высокой скорости он добрался до окружной дороги и свернул на автостраду, ведущую в Нормандию. Он мчался на самом пределе возможностей мотора, яростно сигналил, если какая?нибудь машина недостаточно быстро перестраивалась в правый ряд, когда он собирался ее обогнать. Чтобы добраться до психиатрической клиники, где находилась Вивиана, ему понадобилось менее трех часов.
Оказавшись возле замка, он выскочил из машины, взбежал, перепрыгивая через две ступеньки, на высокое крыльцо и оттуда сразу в приемный покой. Медсестра ушла за психиатром, лечащим врачом Вивианы.
В сопровождении врача Ришар поднялся в лифте и, пройдя немного по коридору, оказался перед дверью комнаты. Психиатр указал ему на плексигласовое окошко наверху.
У Вивианы был кризис. Она разорвала халат и теперь, воя, билась в истерике, царапая ногтями тело, уже и без того покрытое кровоточащими рубцами.
— И давно так? — выдохнул Ришар.
— С утра… Мы ей уже вкололи транквилизаторы, скоро должно подействовать.
— Не надо… нельзя ее оставлять в таком состоянии. Удвойте дозу… бедная девочка…
Его руки заметно дрожали. Он оперся на дверь, приложил к ней лоб, кусая до крови верхнюю губу.
— Вивиана, девочка моя… Вивиана… Откройте, я должен войти.
— Не стоит этого делать: при виде постороннего она возбудится еще сильнее, — не разрешил психиатр.
Вивиана, изнуренная приступом, тяжело дыша, скорчившись в углу комнаты, царапала лицо ногтями, остриженными, впрочем, очень коротко, из?под ногтей сочилась кровь. Ришар все?таки вошел, присел на кровать и очень тихо, почти шепотом, позвал Вивиану по имени. Она вновь стала выть, но не пошевелилась. Она тяжело дышала, безумные зрачки вращались, воздух со свистом проходил между сжатых зубов. Понемногу она успокаивалась, по?прежнему оставаясь в сознании. Дыхание выравнивалось, она больше не задыхалась. Лафарг смог взять ее на руки и уложить на постель. Сидя рядом, он держал ее за руку, осторожно гладил лоб, целовал щеки. Психиатр стоял у входа, держа руки в карманах халата. Он подошел к Ришару, прикоснулся к его плечу.
— Идемте, — сказал он, — ее нужно оставить одну.
Они спустились на первый этаж, вышли на улицу и некоторое время прохаживались бок о бок по дорожке парка.
Они спустились на первый этаж, вышли на улицу и некоторое время прохаживались бок о бок по дорожке парка.
— Это ужасно, — бормотал Лафарг.