— Это тот самый Дарелин, о котором я тебе рассказывал. Он наш враг и палач, — издевательски протянул мой «папочка»
Почувствовав за своей спиной движение, я растерянно обернулся на архангелов. Выражение лица Старшего была чересчур мрачным, даже похоронным.
Неожиданно Женька осела на пол, явно потеряв сознание. Плюнув на все опасности, я кинулся к ней и только тут заметил труп Энувиэля. Этот предатель торжествующе улыбался, будто был несказанно счастлив угодить своему господину!
— Какая трогательная сцена. Прекрасный принц держит на руках свою принцессу, упавшую в обморок по желанию Старшего. Пытаешься спасти ей остатки рассудка, брат? Не получится. Любая ваша попытка снять с нее мое воздействие повредит мозг. И девочка станет дебилкой, хотя и так особым умом не отличалась. Это хорошее наказание для тебя, сын. Ты поймешь, что был не прав! Ты должен был быть со мной, а не менять могущество на игру гормонов! — истерично вопил Кес, вызывая у меня брезгливость и жалось.
Еще недавно он казался нормальным, просто немного зацикленным на одной своей идее. Теперь же я вижу, что он — безумен. Слюна течет из уголка рта, в глазах полопались сосуды, лицо перекошено. Да и поступки его, с некоторых пор, стали совсем нелогичными. Интересно, отчего сходят с ума Демиурги?
— Дарелин, забирай девушку и выходи. Дальше мы справимся сами. Он уже сам снял с себя защиту.
И я вышел, прекрасно разглядев недобрый огонек в глазах Старшего.
Шес
Бой закончился. Все сторонники Кеса неожиданно остановились, а некоторые и вовсе попадали, потеряв сознание. Не долго думая, я рванул вперед — во внутренний периметр, наплевав на запреты Дарелина и собственные раны.
Коридоры оказались пустынными, но от этого они стали еще более зловещими. Впрочем, свернув в очередной раз, я оказался в просторном зале, где сидел Дарелин. Подойдя поближе, я увидел, что на руках он держит Женьку, осторожно поглаживая ее по щеке и что-то нашептывая.
— Дарелин? Все хорошо?
Когда он оторвался от девушки, я наконец разглядел, что всю ее одежда пропитана кровью.
Тьма, она жива?
— Жива. Это всего лишь царапина, которую я подлечил, — ответил он, вновь поглаживая по щеке.
— А где Демиург?
Мне все еще казалось странным, что Дарелин, Темный Бог, так себя ведет. Я знаю, что по отношению к этой девочке у него бездна нежности и любви, ног ведь для него всегда дело на первом месте. А сейчас дело — убить Кеса.
— С ним Старший разбирается.
— А ты не захотел участвовать? — удивился я.
— С ним и без меня разберутся. А Женька…
В его голосе мне послышалось нечто странное.
— Что с ней не так? Кроме тех царапин, что ты подлечил и неестественно глубокого обморока.
И тут я разглядел в его глазах слезы! Это настолько меня поразило, что подкосились ноги.
— Когда она меня увидела, то не вспомнила. Он промыл ей мозги и внушил страх и ненависть ко мне. И изменить это нельзя. Так что, может, я вижу ее последний раз. Не говоря о том, чтобы обнимать, целовать и…
Уткнувшись носом ей в волосы, Дарелин покрепче обнял безвольное тело.
— Я не знаю, что мне делать, Шес. Отпустить я ее не могу. Просто не могу! Но и держать силой рядом с собой, видя жгучую ненависть, смешанную со страхом, в глазах, я не могу. Как мне поступить, Шес? Как?!
И я не знал, что ответить. Даже напрягая все свое воображение, я не мог представить Женьку, поглощенную ненавистью к Дарелину. Это… как-то неестественно!
— Я… Старший поможет вам, я уверен. Он обязательно что-нибудь придумает!
Потому что если не придумает, я знаю, что произойдет. Дарелин взбесится и снова станет Темным Богом. Мы привыкли его видеть влюбленным и немного игривым, поэтому забыли, что Дарелин — отнюдь не котенок. Отнять у него Женьку — все равно, что отнять все то доброе, что в нем есть. Он превратится в чудовище, сеющее смерть и разрушение, пытающееся чужой болью заглушить свою. Когда Женька уехала в прошлый раз учиться, он потихоньку начал звереть. Однажды, его с трудом удалось оттащить от почти мертвого слуги. А ведь это длилось меньше шести месяцев, и была надежда!
— Даже если не поможет… мне кажется, что лучше я буду терпеть ее ненависть. В конце-концов, она полюбит меня снова. Я знаю, она полюбит меня.
Кес
Какой же ты наивный, Старший. Думаешь, раз запер меня в Пустоте, так и отделался? Нет, тебе следовало «стереть меня», а не проявлять милосердие. Пройдет время, и я обязательно отсюда выберусь. Мои творения вытащат меня. Я уже обо всем позаботился — подготовил орден Чистый свет к их миссии по моему вызволению, создал пророчество и даже частично его расшифровал. Да, им понадобится семь капель крови моего родственника, моего сына. Семь последних капель!
О, Дарелин, видит Хаос, я любил тебя, своего единственного сына. Я хотел подарить тебе все мироздание! Но ты променял меня на какую-то человеческую шлюшку! Ты сам отверг мой дар. И ты за это заплатишь. Ты потеряешь все — девчонку, силу, власть, а потом — и жизнь. Я отберу у тебя все, что дал. Ты еще пожалеешь!
***
Устало потерев шею, Старший тяжело опустился в кресло, скрывая постыдную дрожь в коленях. Заточение мятежного демиурга далось ему тяжело. И не последнюю роль в этом сыграло чувство привязанности к младшему брату, так и оставшемуся слишком неразумным для ответственности за свои поступки, но все же любимому.