— Так можно и на глине? — Базуза расцвел.
— Разумеется. За дополнительную плату, конечно.
Тут Базуза насторожился.
— И почем?
— Еще три сикля. — Увидев выражение лица своего собеседника, Хаммаку пожал плечами.
— Но это вовсе не обязательно, поверьте. В вашем случае, довольно банальном, вполне достаточно просто заверенной бумаги.
Базуза махнул рукой, сложил листок вчетверо, сунул в карман.
— Везде деньги дерут, — сказал он мрачно. — Бэл-пахату оштрафовал… Наниматель из жалованья вычел три дня — наказал, стало быть, за излишнее рвение… И здесь тоже…
— Чистая совесть недешево стоит, — заметил Хаммаку. — Всего вам самого доброго, господин Базуза.
И охранник ушел, все еще недоумевая: действительно ли очищен он теперь от грехов или же его попросту ловко надули? Так ни к какому выводу и не пришел. В конце концов, утешился: в случае чего переломает Хаммаку с Аткалем все кости.
Смятение Базузы возросло бы многократно, если бы знал он, что Хаммаку и сам не вполне понимает, чем занимается.
Большую часть времени Хаммаку совершенно искренне полагал, что открыл вполне солидное дело. И что польза от его бизнеса неоспорима — как для него самого, так и для граждан Сиппара.
Однако выдавались часы, когда для Хаммаку открывалась во всей своей неприглядной наготе другая истина: на плаву он держится исключительно благодаря дутой значимости аксессуаров. Общеимперская конференция пользователей храмовой сети… Информационный банк… Доступ к базам данных, личный код…
Кого, например, касается, что в Уруке отпущенник Хашта изнасиловал свою бывшую госпожу Исхуннатум (15 сиклей, храм Наны)? Но нет. Одно дело поговорить об этой истории за кружкой светлого пива. Совсем другое — увидеть запись в базе данных храма Эанны. И вот уже банальный секс за открытыми дверьми (ибо госпожа Исхуннатум не постеснялась завопить на весь Урук) превращается в исполненное значимости событие, которому, быть может, не хватает осязаемости, зато вдосталь информативности.
Вовсе не будучи дураком, Хаммаку превосходно отдавал себе отчет в том, что занимается сущей ерундой. И поскольку осознавать это было страшно, гнал подобные мысли, насколько доставало сил. Изучал богословскую литературу, заучивал священные тексты различных божеств. А когда становилось совсем уж невмоготу, напивался. Но не так, как когда-то, в блаженной юности, а целенаправленно, уныло, с оттенком безнадежности.
Скандал разразился 24 аддару (17 марта) 37-го года, вскоре после того, как Аткалю исполнилось 28 лет. Впрочем, день рождения раба — не бог весть какое событие и отмечался далеко не с такой пышностью, как день рождения Хаммаку. Тем не менее, целую неделю Аткаль на законных основаниях был пьян, и дела офиса «Три ступеньки» в шли довольно вяло.
Из сладостно-расслабленного состояния Аткаль был вырван внезапно и жестоко.
Виновницей его несчастья стала Нана Урукская.
Можно предположить, что сама Нана ничего против него не имела. С женщинами всегда был ласков Аткаль. Иная, правда, заскучает с ним, но тут уж все от дамы зависит: если у самой фантазии в избытке, то и не скучно ей с Аткалем; ну а если боги обделили, тогда уж извините: двоим убогим все равно ничего умного не породить.
Но настолько незлобив был Аткаль, что никогда не сердился. Ни на тех женщин, что были совершенными дурочками. Ни на тех, которые оказывались умнее его (а такое случалось сплошь и рядом). Умел он радоваться и глупости женской, и изобретательности, и капризам со взбрыками.
Но если Нана Урукская и была благосклонна к Аткалю, то не скажешь того же о других богах.
И ведь именно Аткаль первым услышал о том, что стало причиной всех последующих бед. Услышал — и даже не догадался, чем грозит новость.
Услышал — и даже не догадался, чем грозит новость.
— Хаммаку! — закричал он, врываясь в офис.
Хаммаку оторвался от компьютера (в последнее время пользователи храмовой сети начали обмениваться не только деловой информацией, но и анекдотами), поднял воспаленные глаза.
— Что блажишь?
— Так… это…
Аткаль захихикал, предвкушая.
Хаммаку вышел из конференции. Не хотел терять авторитета, пусть даже в глазах такого ничтожества, как Аткаль. Впрочем, Аткалю и в голову не приходило заглянуть на экран. Хозяину виднее, чем заниматься, так он считал.
— Случилось что? — лениво спросил Хаммаку.
Аткаль усердно закивал.
— Помнишь, некогда из Урука был похищен истукан Наны…
Хаммаку не помнил. До исторического обзора храмов Вавилонии руки не дошли. Больно уж устрашающе толстым выглядел том. И с практической точки зрения бесполезен. Взял на всякий случай, по дешевке. А вот Аткаль, страшась наказания от господина своего, тщательно проштудировал эту книгу, как и остальные.
— Ну, — высокомерно сказал Хаммаку. — Когда это было-то?
— При царе Горохе, — охотно пояснил Аткаль.
— Продолжай, — велел Хаммаку.
— Грязнобородые эламиты напали на Урук, учинив там разгром и поругание, — начал рассказывать Аткаль. — Тогда же была взяла ими в плен богиня Нана. Ее увезли к себе в Элам, где и посадили в специально построенном храме посреди Аншана. А в Уруке, отчаявшись освободить истукан, спустя несколько лет сделали новый.