Ваза стояла на белой, крючком вязаной салфетке, похожей на паутину, а салфетка лежала на старом, темном, поточенном жучком, столе. Позади — грубая стена из коричневого, пережженного кирпича. И салфетка, и роза были словно звезды на общем темноватом фоне.
Как это все гармонировало! Как это все впечатляло! Как это было ново! Какие чувства оно будило!
— Есть! — выдохнула, наконец, королева, не имея сил отвести глаз от картины. — Алекс, мы нашли! Видел ли ты что-то подобное? — не говорила, а шептала Герда.
— Я видел много роз, написанных великими мастерами, но подобного я не видел, — покачал головой король. — Твоя душа тронута? Моя — в восторге!
— О, да! — и глаза королевы, которые она, наконец, отвела от розы, чтоб взглянуть на супруга, блеснули слезой. — Перед таким великолепием замолкнут любые пушки! Мне кажется: я даже ощущаю аромат цветка…
— Подумать только, милая моя солдатка, — обнимая Герду, прошептал Александр, — обычная роза. Старо, как мир, и ново, как любой из рассветов.
— Я поняла: не надо искать необычного, чтоб испытать восторг и задрожать душой, — кивнула королева.
Поцеловав супруга, она обернулась к художнику, который застенчиво мял в руках берет, ожидая решения.
— Мастер Базиль, вы победили, — улыбнулась Герда. — Ваша роза стоит всех марсианских пейзажей, вместе взятых!..