Она проехала разрезалку, глядя на Сашу и даже не догадываясь, что случилось бы, будь на ее месте он. Саше ее взгляд был неприятен, и он отвернулся.
Следующая разрезалка пополам стояла у выхода из метро, и Саша прошел ее без всякого труда. А вот из кувшинчика, стоявшего за ней, он пить не стал — какой-то он был подозрительный, с орнаментом из треугольничков. Саша один раз из такого попил и потом две недели сидел на бюллетене. Чутье подсказывало, что где-то рядом должен быть еще один кувшин, и Саша решил поискать. Его внимание привлекла парикмахерская на другой стороне улицы: в вывеске не горели две первых буквы, и Саша был уверен, что это что-нибудь, да значит.
Внутри было маленькое помещение, где клиенты дожидались своей очереди — сейчас оно было совершенно пустым, и это была вторая странность. Саша обошел комнатку кругом, подвигал кресла (в конце прошлого года он сел на один стул в коридоре военкомата, куда провалился с третьего уровня, и неожиданно сверху спустилась веревочная лестница, по которой он благополучно вылез в двухмесячную командировку), попрыгал на журнальном столике (иногда они управляли поворачивающимися частями стен), и даже подергал крючки вешалок. Все было напрасно. Тогда он решил проверить потолок, опять влез на журнальный столик и подпрыгнул с него вверх, подняв над головой руки. Потолок оказался глухим, а столик — очень непрочным: сразу две его ножки подломились, и Леша вытянутыми руками врезался в цветную фотографию улыбающегося рыжего дебила, висевшую на стене.
И вдруг в полу со скрипом распахнулся люк, в котором блеснуло медное горло кувшина, стоявшего на каменном полу метрах в двух внизу. Саша спрыгнул на каменную площадку, и люк над головой захлопнулся, Саша огляделся и увидел с другой стороны коридора бледного усатого воина в красной чалме с пером, на пол воин отбрасывал две расходящихся дрожащих тени, потому что за его спиной коптили два факела по бокам высокой резной двери с черной вывеской «ГОСПЛАН СССР».
«Надо же, — подумал Саша, выхватывая меч и кидаясь навстречу вытащившему кривой ятаган воину, — а я на троллейбусе, дурак, все время ездил».
Level 5
— Итакина? — спросил женским голосом телефон. — Обедает. А вы
поднимайтесь, подождите. Это вы из Госснаба должны были программное обеспечение привезти?
— Я, — ответил Саша, — только я лучше тоже в столовую пойду.
— Как к нам идти, знаете? Шестьсот двадцатая комната, от лифтов налево по коридору.
— Доберусь, — ответил Саша.
В столовой было шумно и многолюдно. Саша походил между столами, ища приятеля, но того не было видно. Тогда Саша встал в очередь. Перед ним стояли два Дарта Вейдера из первого отдела — они шумно, с присвистом, дышали и механическими голосами обсуждали какую-то статью — не то «Огонька», не то Уголовного кодекса, из-за неестественности их речи понять что-нибудь было очень сложно. Первый Дарт Вейдер взял на свой поднос две тарелки кислой капусты, а второй — борщ и чай (кормили в Госплане, конечно, уже не так, как до начала смуты — от прежнего великолепия остались только изредка попадавшиеся в капусте красные звездочки, нарезанные из моркови с помощью какого-то агрегата). Саше было очень интересно посмотреть, как Дарт Вейдер будет есть капусту — для этого ему обязательно пришлось бы снять свой глухой черный шлем, но черные двое сели за маленький столик в самом углу и задернули за собой черную шторку, на которой изображены были щит и меч, под ней остались видны только их начищенные хромовые сапоги, левая пара которых упиралась в пол неподвижно и прямо, а правая все время выделывала какие-то кренделя — один сапог терся о другой и обнимал его носком за голенище, Саша подумал, что если бы он играл в «Спай», то из двух Дартов Вейдеров стал бы вербовать правого.
Оглядевшись, Саша пошел со своим подносом в дальний угол, где за длинным столом у окна сидело около десятка пожилых мужиков в летной форме, и деликатно сел с краю стола. На него поглядели, но ничего не сказали. Один из пилотов — седой крепыш с двумя незнакомыми медалями на голубой ткани комбинезона — стоял со стаканом в руке, он только что начал говорить тост.
— Друзья! Мы собрались здесь по поводу, торжественному и приятному вдвойне. Сегодня исполняется двадцать лет трудовой деятельности Кузьмы Ульяновича Старопопикова в Госплане. И сегодня же утром Кузьма Ульянович сбил над Ливией свой тысячный МИГ!
Пилоты зааплодировали и повернулись к сидящему в центре стола виновнику торжества — это был низенький, полненький и лысенький мужичок в толстых очках, дужка которых была перемотана черной ниткой. Он совершенно ничем не выделялся — наоборот, был за столом самым незаметным, и только приглядевшись, Саша заметил на его груди несколько рядов орденских планок — правда, каких-то незнакомых.
— Я беру на себя смелость сказать, что Кузьма Ульянович — лучший пилот Госплана! И недавно полученный им от Конгресса орден «Пурпурное сердце» будет на его груди уже пятым.
Вокруг опять зааплодировали, несколько раз Кузьму Ульяновича хлопнули по плечам и спине, он сильно покраснел, махнул рукой, снял очки и долго протирал их носовым платком.
— И это еще не все, — продолжал седой, — кроме эф-пятнадцатого и эф-шестнадцатого, Кузьма Ульянович недавно освоил новейший истребитель — эф-девятнадцать «Стелс». На его счету и многие технические усовершенствования — осмыслив опыт боев в небе Вьетнама, он попросил своего механика дописать два файла в ассемблере, чтобы пушка и пулемет работали от одной клавиши — и теперь этим пользуемся мы все…
— Да уж хватит бы, — застенчиво буркнул виновник. Встал
другой пилот — у этого на груди тоже были орденские планки, но не в таком количестве, как у Кузьмы Ульяновича.
— Вот тут наш парторг говорил о том, что Кузьма Ульянович сбил сегодня свой тысячный МИГ. А ведь он кроме этого, к примеру, четыре тысячи пятьсот раз разрушил локатор под Триполи, а если мы все ракетные катера посчитаем, да еще аэродромы прибавим, такая цифирь выйдет…Но только человека одной цифрой мерить нельзя. Я Кузьму Ульяновича знаю, может быть, получше других — уже полгода с ним в паре летаю, и сейчас расскажу вам об одном нашем рейде. Я тогда первый раз на эф-пятнадцатом шел, а машина эта, сами знаете, не из простых — чуть заторопишься, захочешь повернуть побыстрей — подвисает. И мне Кузьма Ульянович перед вылетом говорит: «Вася, запомни — не нервничай, иди сзади и ниже, я тебя прикрывать буду.» Ну, я неопытный был тогда, а с гонором — чего это, думаю, он прикрывать меня будет, когда я на эф-шестнадцатом весь Персидский залив облетал. Да… Ну, сели мы по кабинам, и дают нам команду на взлет. Взлетали мы с авианосца «Америка», и задание у нас было — сначала какой-то корабль потопить в Бейрутском порту, а потом уничтожить лагерь террористов под Аль-Бенгази. Взлетели, значит, и идем на малой, на автопилотах. А там, у Бейрута, локаторов штук восемь, наверно — ну, вы все там были…
— Одиннадцать, — сказал кто-то за столом, — и еще всегда двадцать пятые МИГ патрулируют.
— Ну да. В общем, дошли на малой, метрах на пятидесяти, с выключенными прицелами, а как километров десять осталось, перешли на ручное, набрали четыре сотни и включили радары. Тут нас, понятно, засекли — но мы уже навелись, выпустили по «Амрааму», сделали противоракетный маневр и пошли на запад со снижением. От корабля щепок не осталось. Это нам по радио сообщили. В общем, опять идем вслепую на малой, и так бы дошли спокойно, но я тут, идиот, заметил двадцать третьего МИГа, и пошел за ним — дай, думаю, задвину ему «Сайдвиндер» в сопло.