— А вас здесь побаиваются, господин посол,- заметил я, подходя к шестидесяти пятилетнему мужчине.
— Может быть и так, ваше высочество,- улыбнулся мне Петр Алексеевич.
— Вы кажется, совсем недавно мне занимательную беседу предлагали? Надеюсь, предложение остается в силе?- спросил я его.
— Конечно, цесаревич, я буду только рад, если смогу ответить на ваши вопросы, а заодно и провести с пользой наше долгое путешествие,- ответил седой дипломат.
— Хорошо, тогда давайте пройдем в каюту. Разговаривать, всегда лучше за столом с бокалом доброго вина, нежели на продуваемой всеми ветрами палубе.
— Мне тоже так кажется, ваше высочество,- заметил посол.
— Тогда прошу ко мне в каюту, Петр Алексеевич,- сказал ему, идя впереди посла.
Как и на большинстве судов этого времени, отдельные каюты на корабле были роскошью и отдавались в распоряжение высшим офицерам, либо как мне и главе дипломатической миссии, то есть людям имеющим «определенный вес».
Сама каюта ничем примечательным не отличалась, разве что высота у нее была чуть более сажени, да и вся отделка изнутри представляла собой мечту столяра. А так вполне заурядная комната, или быть может я такой черствый, и уже не могу оценить по достоинству всю красоту? Не знаю, может быть.
— Присаживайтесь,- указал я на кресло возле стола.
— Спасибо, признаться честно, моя поясница замучила меня. А как из Царьграда вернулся, так и вовсе житья с ней никакого не стало,- с облегчением сел в кресло Толстой.
— Тогда, хочу предложить вам попробовать одного интересного вина, уважаемый Петр Алексеевич,- сказал я послу, копаясь в подобии бара.- А вот и оно, правда, названия я так и не удосужился узнать, поэтому прошу не ругать меня.
— Что вы, ваше высочество!- возмутился старый дипломат.
— Шучу я так. Увы, неудачно,- сказал я, разливая в бокалы рубиновый напиток.
— За здоровье государя нашего, батюшки моего Петра!- поднимаю бокал.
Толстой незамедлительно меня поддержал, и так же пожелал здоровья своему теске, Петру Алексеевичу, внимательно осматриваясь по сторонам.
«Как будто у врага находится,- мимоходом заметил сам себе, наливая новую порцию, после чего позвонил в колокольчик и попросил слугу принести нам легкий завтрак».
— Так о чем бы вы хотели побеседовать, Ваше Высочество?- наконец спросил меня Петр Толстой, делая глоток вина.
— Ведь на сколько мне не изменяет память, вы Петр Алексеевич восемь лет были послом в Стамбуле. Вот об этом я и хотел бы поговорить.
— О моем посольстве в Османской империи?- изумился старый дипломат.
— Нет, что вы, дорогой Петр Алексеевич. Я хотел бы поговорить об османах в целом, а не вашей миссии,- засмеялся я.
— Простите, мне мои седины, Ваше Высочество, а то я уж было подумал о том, что вам интересна вся та рутина, которой мне приходилось заниматься у басурман,- тут же «отошел» Толстой, удобнее располагаясь в кресле.- Так о чем бы вы именно хотели узнать, цесаревич?
— А давайте вы будете мне рассказывать обо всем, что сами знаете, а если меня что-то заинтересует больше другого, то мы с вами подробнее об этом поговорим?- с улыбкой предлагаю я послу, готовясь слушать все то, о чем я всего лишь имел смутное представление человека 21 века.
— Что ж, коли так, то разговор предстоит долгий,- сказал Петр Алексеевич, разламывая пополам принесенный пирожок с черникой.- С чего же мне все-таки начать…
— Что если вы, Петр Алексеевич, начнете свой рассказ со своего назначения, ведь насколько я помню, вам тяжко пришлось в первые месяцы пребывания при дворе султана?- участливо поинтересовался я у посла.
— Да, пожалуй, и вправду лучше с моего прибытия в Адрианополь начать рассказывать,- согласился со мной дипломат, запивая пирожок глотком вина.
«Не зря говорят, позволь старикам вспомнить молодость и они расскажут тебе все, что ты захочешь, даже не подразумевая об этом,- улыбнулся я про себя, наполняя бокал посла новой порцией вина. Сам же я предпочел налить себе ягодного морса, запасенного моими слугами еще с момента отправления из Рязани».
— После того как в семисотом году нашей России-матушке и тогдашнему послу Егору Украинцеву удалось очень выгодно заключить мир с Портой. Наш государь пришел к выводу о том, что нашей стране нужно иметь в Османской империи своего человека, причем человека наделенного полномочиями и способного принимать решения от лица правителя, не в ущерб оному конечно,- немного покряхтев начал свой рассказ, Петр Толстой.
— В силу того, что я уже имел некий опыт на дипломатическом поприще, да еще к тому же будучи «волонтером» пару лет в Италии изучая морское дело, попутно овладев итальянским языком, и узнал азы кораблевождения и навигации…- начал перечислять свои заслуги перед самим собой пожилой дипломат.
Я же стоически все это вытерпел — мне необходимы знания, а они, увы, никогда не даются легким путем. Так что пришлось мне немного подождать, пока Петр Толстой не продолжит свое повествование с интересующей меня информации.
…-И вот вызвал меня, наш государь-батюшка к себе и дал наказ, ехать в Эдирне. Основывать там постоянное посольство, при этом особо выделил «с чужестранными министрами обходиться политично», дабы в дальнейшем на них опора могла быть. Но, увы, это так и осталось нашей мечтой…. Эх, но об этом чуть позже немного расскажу,- вздохнул Петр Алексеевич.- Так же в инструкции были предписания ответить на «статьи» нашего государя, описать «тамошнего народа состояние», «какое там управление» и «которые государства из приграничных соседей в первом почитании у себя имеют», «с кем хотят мир держать и войну вести и для каких причин», вот так-то.