В кои-то веки отец позволил мне заняться обедом; я приготовил овощное карри — вариант, который устроит нас обоих, пока мы будем смотреть лекцию Открытого университета по геологии (я специально принесу на кухню портативный телевизор). Я решил, что, как только разберусь с Эриком, надо будет возобновить кампанию обработки отца на предмет покупки видеомагнитофона. А то когда погода хорошая, вечно что-нибудь интересное пропустишь.
После обеда папа отправился в город. Это было необычно, но я не стал спрашивать, куда он намылился. Он выглядел уставшим после того, как целый день лазил по лестницам и махал кистью, но поднялся к себе, переоделся в Городское Платье и прихромал обратно сказать мне «до свидания».
— Ну я пошел, — произнес он и оглядел гостиную, словно рассчитывал обнаружить свидетельства того, что я приступил к моим гнусным каверзам, даже не дождавшись его ухода.
— Угу, — кивнул я, не отрываясь от экрана.
— Я долго не задержусь. Можешь не запираться.
— Хорошо.
— Справишься один?
— Справлюсь, справлюсь, — бросил я через плечо, сложил руки на груди и глубже погрузился в старое кресло.
Папа отступил к двери, теперь обе его ноги были в коридоре, а тело — наклонено, и если бы он не держал руку на косяке, то растянулся бы во весь рост. Он снова кивнул — характерное клюющее движение козырьком кепки.
— Ну ладно. До встречи. И веди себя хорошо. Я улыбнулся и опять уставился в экран.
— Конечно, пап. Пока.
Он неопределенно хмыкнул, снова оглядел гостиную — хотел, видно, удостовериться напоследок, не стырил ли я все-таки серебряные вилки, — и прикрыл дверь. Я услышал стук трости по ступенькам, скрип входной двери.
Я услышал стук трости по ступенькам, скрип входной двери. Проводил его взглядом вдоль тропинки, посидел немного, затем поднялся и проверил дверь в кабинет, которая — как обычно, как всегда — была столь неколебима, что могла составлять одно целое со стеной.
Я задремал, и качественно. На улице смеркалось, по телевизору крутили какой-то идиотский американский детективный сериал, голова была очень тяжелая. Я с трудом проморгался и зевнул — чтобы разлепить губы и проветрить рот, в котором успел поселиться крайне затхлый привкус. Зевнул, потянулся и замер — до меня донесся телефонный звонок.
Я вскочил с кресла, споткнулся, чуть не упал, добрался до двери, до прихожей, до лестницы и, наконец, до телефона — летел со всех ног. Схватил трубку правой, больной, рукой. Прижал ее к уху.
— Алло?
— Здорово, Фрэнки, как поживаешь? — спросил Джейми.
Я вздохнул — с облегчением, но и с разочарованием.
— А, Джейми, это ты. Привет. Нормально поживаю. А ты как?
— А у меня трудовая травма. Уронил утром бревно на ногу, она вся распухла.
— Но ничего серьезного?
— Не-а. Если повезет, просижу так до конца недели. Надо бы завтра доковылять до поликлиники, больничный оформить. Собственно, звоню сказать, что днем я дома. Так что будет настроение — заходи навестить больного друга. Фрукты там, витаминчики…
— Ладно. Может, завтра и зайду. Но я еще сначала позвоню.
— Здорово. Ничего больше не слыхать от сам-знаешь-кого?
— Глухо, как в танке. Я думал, это он звонит.
— Так я и понял. Можешь не беспокоиться. В городе пока все тихо, так что, наверно, он не объявлялся.
— Ну да, но я хочу его увидеть. Лишь бы он опять не начал дурить, как тогда. Понятно, что ему придется вернуться в клинику, даже если он этого не понимает, но все равно хотелось бы его увидеть. Хочется и того и другого. Понимаешь?
— А то! И кончай волноваться, все будет путем. Вот увидишь.
— Я и не волнуюсь.
— Вот и хорошо. Я тут, кстати, собрался в «Армз» принять пинту-другую болеутоляющего. Не хочешь за компанию?
— Да нет, спасибо, лучше в другой раз. Сегодня я что-то утомился. Давай, может, завтра увидимся.
— Ну все, до завтра. Держи хвост пистолетом, и все такое. Пока, Фрэнк.
— Угу, Джейми, пока.
— Пока, — ответил Джейми.
Я отправился переключить телевизор на что-нибудь более осмысленное, но добрался только до нижней площадки, когда телефон снова зазвонил. Я стал подниматься и вдруг подумал, что это может быть Эрик, но когда я взял трубку, то не услышал характерного таксофонного пиканья.
— Ну, — с ухмылкой поинтересовался я, — и чего забыл?
— Забыл? Я ничего не забыл! Я все помню! Все!!! — завопил знакомый голос на том конце.
Я застыл, изумленно сглотнул.
— Эр… — начал я.
— Почему ты обвиняешь меня в забывчивости? Что я, по-твоему, забыл? Ну, что? Ничего я не забыл! — хрипел и надрывался Эрик.
— Эрик, прости! Я тебя с кем-то другим перепутал.
— Я — это я! — взвизгнул он. — Я тебе не «кто-то другой»! Я — это я! Я!!!
— Я думал, это Джейми! — простонал я, зажмурившись.
— Этот лилипут? Ах ты негодяй!
— Прости, я… — И тут я осекся и задумался. — Э, ты что себе позволяешь? Что значит «этот лилипут»? И вообще, что за тон? Он мой друг. И он не виноват, что маленький, — сказал я ему.
— Ой ли! — отозвался Эрик.
— Ой ли! — отозвался Эрик. — А ты откуда знаешь?
— В каком смысле «откуда знаю»? Он же не виноват, что таким родился! — рассвирепел я.
— Это он тебе так говорит.
— Что говорит?
— Что он лилипут! — выплюнул Эрик.
— Что?! — не веря собственным ушам, загремел я. — Ну ты идиот! Я же прекрасно вижу, что он лилипут.