Конечно, у гипотезы Хамфри при всём её изяществе есть совершенно очевидные слабости. Главная из них заключается в том, что она учитывает лишь очень небольшой круг подобранных, вырванных из общего контекста фактов, игнорируя основную часть того, что известно о культуре верхнего палеолита и людях этой эпохи. Крайне трудно представить, что эти люди, внешне ничем не отличавшиеся от нас, сумевшие заселить весь земной шар от тропиков до Заполярья, совершавшие сложные ритуалы (о чём свидетельствуют их погребения) и дальние океанские плавания, изготавливавшие совершенные орудия и украшения из самых разных, в том числе и весьма трудно поддающихся обработке мтериалов, не обладали языком. Однако столь же трудно представить и другое, а именно — что они были первыми, что до них речь на Земле никогда не звучала.

Строго говоря, только наличие письменности может служить прямым и неопровержимым доказательством существования в древности языка, а письменность появляется лишь 5,5 тыс. лет назад или около того. Согласитесь, было бы рискованно (мягко говоря) на этом основании утверждать, что гомо сапиенс дописьменных эпох или бесписьменных обществ (сохраняющихся, кстати, и по сей день) языком не обладали. Однако разве не рассуждаем мы иногда столь же примитивным и прямолинейным образом, стремясь доказать интеллектуальную ущербность своих предшественников и соседей на эволюционной лестнице и подчеркнуть тем самым собственную уникальность?

Литература

Мозг: Дробышевский 2007; Кочеткова 1964,1973; Bruner 2008; Bruner and Holloway2010; Bruner and Manzi 2008; De Miguel and Henneberg2001; Holloway 1985; Holloway et al. 2004.

Символизм и интеллект: Вишняцкий 2009; Шер и др. 2005; Arsuaga 2003; Coolidge and Wynn 2009; Hayden 1993; Marshack 1988; Mellars 1996b; Mithen 1996, 2005; Wynn and Coolidge 2004, 2008.

Язык: Бурлак 2007, 2011; Вишняцкий 2002; Козинцев 20046; Воё et al. 2004, 2007; Chase 2006: 75-118; Fitch 2009; Heim et al. 2002; Houghton 1993; Lieberman 2007a, 2007b.

Глава 8 ЗАГАДОЧНАЯ НЕАНДЕРТАЛЬСКАЯ ДУША

До сих пор речь шла главным образом либо о биологии неандертальцев, либо же о сугубо утилитарных аспектах их поведения — об орудиях, технологиях, характере питания, коммуникации и иных формах культуры, основная функция которых заключается в приспособлении к внешней, естественной и социальной, среде обитания. Однако у человека, в отличие от животных, кроме внешней среды есть ещё и среда внутренняя. Это значит, что ему, начиная с определённого момента его существования (и в филогенетическом, и в онтогенетическом смысле), приходится приспосабливаться также и к ней, т. е. к своему внутреннему миру — миру образов, представлений, страхов, тревог и надежд. Когда, на какой стадии эволюции наступает этот момент — точно сказать вряд ли возможно. Единственное, в чём убеждают археологические находки, — гомо сапиенс — не первый вид живых существ, представители которого стали тратить время и энергию на деятельность, не имеющую непосредственного практического значения и обращённую больше к внутреннему миру (миру представлений), чем к внешнему (миру вещей). Отдельные — пусть и весьма эфемерные — следы такого поведения встречаются уже на памятниках конца ашельской эпохи, связываемых обычно с гомо гейдельбергенсис, а в среднем палеолите их число и выразительность многократно возрастают. В том числе и стараниями неандертальцев.

Неандертальцы — люди, и вполне естественно, что в их жизни помимо чисто материальных интересов и забот, связанных с добыванием средств существования, было ещё нечто возвышавшееся над повседневностью, или, во всяком случае, не сводимое напрямую к быту, к удовлетворению биологических, телесных потребностей.

Материалов, могущих пролить свет на это «нечто», очень мало, понять их крайне сложно, и потому о духовной культуре неандертальцев пока нельзя сказать ничего определённого, кроме того, что она у них была. Об этом свидетельствуют находки на их стоянках предметов, не имеющих видимого утилитарного значения, не связанных непосредственно с жизнеобеспечением в биологическом смысле, а такжe — и прежде всего — их погребения. Ещё одним источником информации о неутилитарном поведении неандертальцев могут быть их костные останки. Нередко они несут более или менее чёткие следы работы каменными орудиями, что иногда истолковывается просто как следствие каннибализма (несколько подробней об этом говорится в следующей главе), а иногда рассматривается как указание на выполнение неких ритуалов, связанных со смертью.

Говоря о духовной культуре, я не имею в виду исключительно религию. Первое понятие намного шире второго. Вместе с тем, имеются некоторые основания подозревать, что, у неандертальцев (по крайней мере, у отдельных групп) уже сложились какие-то представления мистического (или магического, что не обязательно одно и то же) характера и существовали соответствующие ритуалы. Основания эти, впрочем, очень шатки, и аргументы оспаривающих их скептиков пока, на мой взгляд, перевешивают аргументы романтиков, увлечённо писавших о медвежьих жертвоприношениях и каннибальских обрядах, совершавшихся якобы во мраке неандертальских пещер. Повторяю: пока…