Электра. Брось меч. Дай мне руку. (Берет его руку и целует.) У тебя короткие квадратные пальцы. Они созданы для того, чтобы брать и держать. Дорогая моя рука! Она белее моей. Сколько силы скопилось в ней, чтоб покарать убийц нашего отца! Обожди. (Идет за факелом и освещает им Ореста.) Нужно, чтоб свет падал на твое лицо, мрак сгущается, я плохо вижу тебя. Мне необходимо тебя видеть: когда я тебя не вижу, я начинаю тебя бояться; я не должна отрывать глаз от тебя. Я люблю тебя. Мне нужно думать, что я люблю тебя. Как странно ты выглядишь!
Орест. Я свободен, Электра. Свобода ударила в меня как молния.
Электра. Свободен? А я не чувствую себя свободной. Разве ты можешь сделать, чтобы всего этого не было? Свершилось непоправимое. Разве ты можешь помешать тому, чтобы мы навеки остались убийцами матери?
Орест. Думаешь, я хотел бы этому помешать? Я совершил свое дело. Доброе дело. Я понесу его на плечах, как путник, переходя реку вброд, переносит на своих плечах ребенка, я за него в ответе. И чем тяжелее будет нести, тем радостней, потому что в нем — моя свобода. Вчера еще я брел по земле куда глаза глядят, тысячи путей выскальзывали у меня из-под ног, все они — принадлежали другим. Я шел по любому из них — по прибрежной тропе бурлаков, по тропке погонщика мулов, по мощеному тракту, где мчатся колесницы, — но ни одна дорога не была моей дорогой. С сегодняшнего дня мне остался только один путь, и бог знает, куда он ведет, — но это мой путь. Что с тобой?
Электра. Я больше тебя не вижу! Лампы не светят. Я слышу твой голос, но он причиняет мне боль, он вонзается в меня как нож. Неужели отныне всегда будет так темно, даже днем? Орест! Вот они!
Орест. Кто?
Электра. Вот они! Откуда они взялись? Они свисают с потолка как грозди черного винограда, от них черны стены; они застилают мне свет, их тени заслонили от меня твое лицо.
Орест. Мухи…
Электра. Слышишь! Слышишь шум их крыльев, подобный гуденью кузнечного горна? Они окружают нас, Орест. Они нас подстерегают. Сейчас они обрушатся на нас, я почувствую на коже тысячи липких лапок. Куда бежать, Орест? Они разбухают, они разбухают — смотри, они уже, как пчелы, их плотный рой нигде от нас не отстанет. Какой ужас! Я вижу их глаза, миллионы глаз, устремленные на нас.
Орест. Что нам за дело до мух?
Электра. Это эринии, Орест, — богини угрызений совести.
Голоса за дверью: «Откройте, откройте! Взломайте дверь, если они не открывают». Глухие удары в дверь.
Орест. Крики Клитемнестры привлекли стражу. Пойдем. Покажи мне святилище Аполлона, — мы проведем там ночь, защищенные от людей и мух.
Пойдем. Покажи мне святилище Аполлона, — мы проведем там ночь, защищенные от людей и мух. Завтра я буду говорить с моим народом.
Занавес
АКТ ТРЕТИЙ
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Храм Аполлона. Посредине сцены статуя Аполлона. Электра и Орест спят у подножия статуи, обхватив руками ее ноги. Вокруг них — хоровод эриний, которые спят стоя, как цапли. В глубине тяжелая бронзовая дверь.
Первая эриния (потягиваясь). А-а-a! Я спала стоя, вытянувшись в струнку от злости, и мне снились бесконечные гневные сны. О, прекрасный цветок ярости, ярый красный цветок в моем сердце! (Ходит вокруг Ореста и Электры.) Спят. До чего белы, до чего нежны! Я ринусь им на живот, на грудь, как поток на гальку. Я стану терпеливо обтачивать эту мягкую плоть, уж я поскребу, поскоблю, уж я их отполирую до костей. (Делает несколько шагов.) О, чистое утро ненависти! Какое великолепное пробуждение: они спят, тела их в испарине, от них пышет жаром; а я бодрствую, я свеша, крепка, душа моя тверда как медь, — я ощущаю себя священной.
Электра (во сне). Увы!
Первая эриния. Она стонет. Скоро ты задрожишь от наших укусов, завопишь от наших ласк. Я возьму тебя, как самец берет самку, ибо ты — отдана мне в супружество и познаешь тяжесть моей любви. Ты красива, Электра, красивее меня; но увидишь, от моих поцелуев быстро стареют, не пройдет и полугода — я согну тебя как старуху, а сама останусь молодой. (Склоняется над ними.) Отличная добыча, бренная и аппетитная: гляжу на них, чую их запах, и от гнева дух захватывает. Я ощущаю себя зарей ненависти. О радость! Я — когти и зубы, огонь в жилах. О радость! Ненависть затопляет и душит меня, она, как молоко, наполняет мои груди. Проснитесь, сестры, проснитесь: утро настало.
Вторая эриния. Мне снилось, что я кусаю.
Первая эриния. Наберись терпения: сейчас они под покровительством бога, но скоро голод и жажда выгонят их из убежища. Тогда ты вопьешься в них зубами.
Третья эриния. А-а-a! Хочу царапать.
Первая эриния. Погоди: скоро твои железные когти проложат тысячи красных тропинок на теле преступных. Приблизьтесь, сестры, взгляните на них.
Третья эриния. Как они молоды!
Вторая эриния. Как они красивы!
Первая эриния. Возрадуйтесь: преступники так часто стары и уродливы; нам редко выпадает изысканная радость — разрушать то, что прекрасно.
Эринии. Эйа-а! Эйа-а!
Третья эриния. Орест — почти ребенок. Моя ненависть будет нежна, как мать. Я положу его бледную голову к себе на колени, я буду гладить его по волосам.
Первая эриния. А потом?
Третья эриния. А потом, как проткну ему глаза — вот этими двумя пальцами!