Я вернулся и отстегнул еще пятьдесят монет.
Тину пришлось привязать к кровати. Зрачки у нее были уже во всю радужку. Тимоти развел в стакане три таблетки снотворного и силой заставил ее выпить. Через десять минут снотворное подействовало. Мы отвязали Тину от кровати, раздели и вновь привязали полотенцами за руки и за ноги к спинкам кровати. Тимоти действовал быстро и сноровисто.
— Где ты так научился? — спросил я.
— Четыре года в психушке медбратом подрабатывал.
— Когда?
— Студентом. Гнус, ты дурак. Бес тебя убьет.
— Убьет, — согласился я.
— И будет прав. И меня убьет.
— Тебя не убьет.
— Почему?
— Ты останешься здесь. Завтра она придет в себя, и у нее будет ломка. Мне ее не удержать.
— Ты это брось!
Я не стал отвечать.
На следующий день я наломался так, что еле дотащился до ночлежки. Бес оштрафовал нас с Тимоти на 20% каждого. Я сумел уговорить его, что с меня надо снять 35%, а с Тима — 5%. Потом мы всей командой сверлили отверстия в бетонной стене резервуара. Пепел экономил каждый грамм пластиката, поэтому отверстий нужно было много, и сверлить их нужно было под строго заданным углом. В каждое отверстие Пепел закладывал на разную глубину несколько шариков пластиката, а потом заливал эпоксидкой. Пока закладывал взрывчатку, что-то насвистывал. А когда дело доходило до эпоксидки, начинал ругаться нехорошими словами. Эпоксидки он не любил. Но мы это только по губам определяли, потому что в вое насосов слов не слышно.
Эпоксидки он не любил. Но мы это только по губам определяли, потому что в вое насосов слов не слышно.
Тим должен быть мне благодарен за то, что остался дома, — думал я.
Но Тимоти совсем не хотел быть мне благодарен. Он язвил и ругался. А левая рука у него была обмотана бинтами. Тина по-прежнему лежала на кровати, но рот ее был заклеен широким медицинским пластырем. А на лбу светился свежий синяк.
— Спит? — спросил я.
— В отключке, — зло отозвался Тимоти. — Снотворные не действуют.
— Что с рукой?
— Укусила. Ты знаешь, она умная девчонка.
— Все они под дозой умные.
— Нет, она сама по себе умная. Попросилась в туалет. Я отвязал. Зашла в туалет, потом в ванную, набрала в рот воды, пожевала мыла, а потом выплюнула мне в глаза. И чуть не сбежала.
Я сходил в аптеку, посоветовался со старым аптекарем, накупил снотворного и бинтов и перебинтовал Тимоти руку. Потом распечатал одноразовый шприц, отломал носик у ампулы снотворного и вколол Тине три кубика. Сорвал с ее рта пластырь и лег спать.
В шесть утра нас разбудили вопли Тины. Я вколол ей еще три кубика, выслушал, что о нас думают соседи, извинился и опять лег спать.
Утром выяснилось, что рука у Тимоти распухла, работать он не сможет, поэтому сидеть ему опять с Тиной. А я купил в аптеке затычки для ушей и пошел сверлить стену.
Через пять дней такой жизни мы с Тимоти сбросили килограммов по семь, а Тина вообще превратилась в скелет. Но рука у Тимоти начала заживать, и мои кровавые мозоли от перфоратора начали заживать, а Тина просила уже не дозу, а чтоб я вколол ей снотворного. Так и спала по двадцать два часа в сутки с короткими перерывами на завтрак, ужин, туалет и массаж. Массаж делал Тимоти. Чтоб пролежней не было. Ему видней.
— Парни, я вчера Кенора видел, — сообщил Пепел, когда мы переодевались перед работой в оранжевые комбинезоны рабочих-ремонтников.
— А он тебя?
— Он меня тоже. Скосил глаза, кивнул слегка и пошел своей дорогой. Так и разошлись. Я по одной стороне улицы, он по другой.
— Хвост за ним был? — хмуро спросил Бес.
— Был. Один кибер в трех шагах сзади, другой в десяти.
Крот зарычал и сжал кулаки. Они были с Кенором друзьями. Пока Кенор не засветился…
Всех нас это ждет, — думал я, налегая на рукоятку перфоратора. — Все будем на хвосте киберов таскать… Доживем еще, что все компьютерные сети сольются! Не стены рвать нужно, а сети! Чтоб ни одного дикого компа не осталось! Чтоб ни одного! К рукам их надо прибирать. Иначе они нас!
Бетонная пыль сыпалась на одежду, на лицо, но я работал, не обращая на нее внимания. Яростно и без устали. Словно мстил за искалеченную жизнь Кенора.
Кенор был из нашей группы. Но он засветился во Фриско. Мы должны были там загасить электроподстанцию, чтоб обесточить объект, но киберы быстро переключились на резервный подземный кабель. Тогда Кенор выскочил на эстакаду и начал прицельно бить по трансформаторам из ручного гранатомета. И засветился…
Теперь, куда бы он ни шел, за ним тащатся два-три кибера ремонтной службы. Они постоянно рядом. Из-за этого от него ушла жена…
Нет, только обыватели думают, что киберы могут причинить Кенору физический вред. Это было бы… слишком по-человечески. В киберов заложено, что человек может делать все, что захочет. Это его право. Но цель существования аварийно-ремонтной службы — устранять аварии в кратчайший срок.
Это его право. Но цель существования аварийно-ремонтной службы — устранять аварии в кратчайший срок. Каким-то образом сеть сумела вычислить, что если постоянно наблюдать за человеком, разрушающим технику, то можно резко сократить время на обнаружение аварии.
Кибера-шпиона можно уничтожить. Тут же появится следующий. Можно запереть перед его носом дверь. Появится сотня, и будут следить за всеми выходами из здания. Можно оторваться от преследования и запутать следы. Рано или поздно сеть вновь выследит и идентифицирует нужного человека. Но лучше не убегать и не прятаться. Потому что сеть накапливает опыт. И в тот момент, когда по-настоящему нужно будет скрыться, может произойти осечка.