Вернулись в ночлежку усталые как сволочи. Хозяин заявил, что подселяет к нам еще одного доходягу.
— Договорись с придурком, — сказал я Тимоти.
— С радостью, босс, — отозвался Тимоти, взял придурка за ремень и приподнял на вытянутых руках.
— Ты нехорошо себя ведешь, — сказал я хозяину. — Я буду платить тебе половину. Поставь его, Тим.
— Босс, можно я его брошу?
— Не надо, Тим, он все понял. Поставь.
Тимоти поставил хозяина, и мы поднялись к себе. Тимоти разобрал третью кровать на раму с сеткой и две спинки и выкинул все это в окно. Сморчка, который лежал на кровати, выпустил в коридор, предварительно обшарив карманы.
— Скажи хозяину, чтоб дал тебе пятьдесят монет, — посоветовал я. Сморчок кивнул, перекинул штаны через локоть и потрусил вниз.
— Думаешь, даст? — поинтересовался Тимоти.
— Спорим на доллар!
Утро началось великолепно. Светило по-весеннему яркое солнце, небо голубело, а свежий ветерок уносил всю городскую хмарь.
А во-вторых, я выиграл у Тимоти доллар.
Я радовался, пока Тим не связался с Бесом. От Беса мы получили разнос. За то, что раньше времени заварили люк, и за то, что лично не проверили дом. Дела у ребят шли хуже, чем у нас. Расчеты показали, что вода может не успеть сковырнуть многоэтажку. Ведь она заполнит насосную, и давление струи ослабнет. Поэтому противоположную стену тоже нужно ослабить взрывами. Но Пепел экономил каждый грамм пластиката, поэтому нам неделю придется вкалывать перфораторами. Это в насосной! Где друг друга за два шага не слышно.
В общем, перспективы самые безрадостные. Думал, за три дня управимся, теперь неделю только на стенки потеряем. Риск засветиться втрое больше. Но работа есть работа. В самом мрачном расположении духа мы потащились к многоэтажке и принялись методично обследовать помещения.
В подземном гараже располагался цех по производству дури. Причем, самой современной. Тоф, карат, лямбда-пси. За стенкой — склад готовой продукции. На полу подсыхали лужи. Полицейские поступили по-простому: высыпали все на пол, залили водой из пожарной системы и спустили в ливневую канализацию. По количеству вспоротых пакетов, здесь было не меньше пяти тонн дури. Наверно, до ночи трудились. То-то рыбы забалдеют.
Наверно, до ночи трудились. То-то рыбы забалдеют.
Осмотрев подземный гараж, мы взялись за этажи. Оказалось, что подвал — самое тихое помещение в доме. Гул насосной станции заполнял коридоры и комнаты. От него не было укрытия. Тимоти методично открывал двери с левой стороны коридора, я — с правой. Запертые Тимоти открывал легким ударом кувалды, прихваченной в гараже. Красиво у него это получалось. Элегантно, и с первого удара.
На седьмом этаже я сказал:
— Мы два идиота. Начинать нужно было сверху.
— Почему?
— Потому что спускаться по лестнице легче, чем подниматься.
Тимоти только фыркнул что-то, и мы на лифте поднялись наверх. Как ни странно, здесь было тихо. Гул водокачки слышался, но как-то отдаленно. Не подавлял.
— Здесь кошка сдохла, — заявил Тимоти, принюхавшись.
— Откуда здесь кошка?
— Тихо!
Кто-то колотил в дверь. Далеко. В дальнем конце коридора, за поворотом. Я проверил пистолет, Тимоти половчее перехватил кувалду, и мы пошли на стук. Запах усилился.
Эта дверь отличалась от прочих. Стальная пластина с глазком, покрытая пластиком под дерево. И грубо приваренный засов. Я присвистнул, а Тимоти прилип к глазку.
— Кошка еще не сдохла, — заявил он и откинул засов.
— Шутки у тебя, — буркнул я, отступая и поднимая пистолет.
За дверью находилось существо. Когда-то оно было женщиной. Когда-то на нем было платье. Но это существо никогда не мылось и не причесывалось. Увидев нас, оно попятилось.
— Парни, дайте ширнуться. Я два дня без дозы, — вот первые слова, которые произнесло существо.
Я осмотрел комнату. Железная решетка на окне, тюфяк на полу, скомканное одеяло. Гора коробок и упаковок от продуктов в углу. Заглянул в соседнюю комнату. Санузел и ванна, наполовину заполненная калом. Покрутил кран — вода, конечно, не идет.
— Будьте людьми! Дайте ширнуться, — ныло существо.
— Ты кто? Как тебя зовут?
— Тина. Тина Керн.
— А что здесь делаешь?
— Непонятно?
— Нет.
— Дурь на мне испытывают, вот что. Я здесь вместо кролика. Будь человеком, дай дозу.
— Кто еще есть в здании?
— Два дня уже никто не приходит. Парень, что случилось? Ты же не из этих.
— Этих позавчера повязала полиция. Дом собираются сносить, мы из комиссии по переселению жильцов. Ты где живешь?
— Третий год здесь. Зимой в подвале держат, летом здесь. В подвале теплее. Идем, я тайники ихние знаю. Я вам все покажу, только дайте ширнуться, — существо уже влекло меня за руку к лифту. Рваное платье при каждом движении открывало тощие, висячие груди. И вся она была тощая, длинная, нескладная. Палка от швабры. Вешалка.
Втроем мы забились в кабину, и Тина нажала клавишу подземного гаража. Зрачки у нее были огромные, во всю радужку, а руки дрожали. И вся она дрожала. Ломка после карата.
— Давно ломает? — спросил я.
— Четыре года.
— А сколько тебе лет?
— Двадцать восемь. Я в пятнадцать на карат села. Когда ломка началась, сутенеру одному задолжала, он меня сюда продал.