— Фрай! — закричала она срывающимся голосом, и одновременно со скрипом сдвигающейся крышки в лицо пахнуло горелой изоляцией, а по стенам побежали отсветы центрального табло, мерцающего зелеными буквами:
РЕЖИМ АВТОМАТИЧЕСКОГО ПОДЪЕМА
АМОРТИЗАТОРОВ НЕ ПОКИДАТЬ!
Она с трудом приподнялась — два «g», это после чартарумской легкости весьма пренеприятно. Вуковуд, уже выбравшийся, подавал ей руку, одновременно поводя носом. Зашипел автогаситель, запахло еще и озоном. Было как?то непонятно, что произошло, и главное — удалось ли запереть дверь в хранилище? Превозмогая навалившуюся тяжесть, она повернула голову, морщась от хруста шейных позвонков, и увидела Гюрга, свисавшего со своего кресла на крепежных ремнях. Частые черные капли вбивались в металлический пол удивительно синхронно с зелеными вспышками. «Если между вами окажется человеческая кровь…»
Она рванулась, не соразмерив свои силы с удвоившейся тяжестью, упала, больно ударившись коленками об пол. Поползла. Дотянувшись до кресла, рванула пряжку, ломая не только ногти, но, как ей казалось, и пальцы. Каждое торопливое движение было мучительно. И позвать на помощь ей не приходило в голову, потому что она одна была во всем виновата.
Чудовищно тяжелое тело рухнуло на нее, белое до голубизны лицо запрокинулось, перечеркнутое от уголка рта и до виска багровой глянцевой полосой, и, ломая ее, по щеке бежала неуемная чуткая дрожь.
— Жив! — крикнула Варвара, поражаясь хрипоте собственного голоса. — Слышишь, Вуки, — жив! — И она коснулась теплой сухой ладонью этого лица.
Счетчик высоты бесшумно отщелкивал цифры, приближаясь к черте озонового слоя, перед которым снова отключатся двигатели и наступит невесомость; тогда они перенесут Гюрга в медотсек, в саркофаг, и все будет хорошо.
И можно будет забраться вдвоем в одно кресло и глядеть в иллюминатор, на проваливающуюся в Пространство Чартаруму, для которой они сделали самое большое, что могли, — уберегли ее от самих себя.
А еще на прощание можно поглядеть на экранчик, куда зоркий объектив зонда передает изображение опустевшей долины. Четкие прямые полосы ограничивают прямоугольник, еще недавно бывший спуском в так и не тронутую сокровищницу знаний. Под копытцами легких горделивых животных, так не похожих на земных неторопливых тапиров, эти бороздки сгладятся за несколько дней и ночей.
И еще одно, не видно ни на одном экране: продымленная пещера, где в углу за валуном детеныш чартара ловит волосатой лапкой тоненький лучик залетевшей неведомо откуда звезды.
И по?человечески смеется.