В старину жил в одном селе мужик по имени Негода, а по-уличному прозвали его негодяем. Жил он хорошо, зажиточно, ну и решили выбрать его старостой: сам-то Негода ничуть за этим не гнался, да отказываться было неудобно. А в это время поселился в их селе один портной. Известное дело, эти портные всегда бывают люди с подковыркой, вот и он такой же был, старался всякого на смех выставить.
Так вот, когда решили выбрать старостой кума Негоду, портной всем уши прожужжал:
– Куда же это годится – негодяй будет старостой!
Но его не особенно слушали, соседи все свое ладили. А кума-то уж заело: просто слышать не мог этих слов: «Пан кум Негодяй»; ведь, кого ни встретит, чуть ни всякий так и называет его в глаза.
Вот однажды говорит он жене:
– Послушай, старуха, мне это давно уже надоело!
Долго ли они будут зубы-то скалить? Надо чего-нибудь придумать, перевернуть это имя по-другому. Как же это сделать?
Засела у него в голове эта думка, но, сколько ни думал, ничего умного не придумал. Вот кто-то и научил его.
– Позови, – говорит, – своих соседей в гости, и, как будут они сидеть пировать, тут и попроси их.
Кум Негода и попался на удочку. Зарезал хорошего теленка, пару овец, несколько кур. Пани Негодова наготовила пропасть всяких кушаний. С пивоваренного завода привезли пива, все соседи к ним собрались, пошел пир горой, такого и старики не помнили. Сидят, едят, пьют, и все время: «Пан кум Негодяй», да «Пан кум Негодяй». Тут он вроде рассердился и говорит:
– Знаете что, соседи? Называйте меня как-нибудь иначе! Неужели нельзя?
Все с радостью ему пообещали больше не называть его так. А когда все, что было на столе, подчистую съели, подают руку и говорят:
– Всего хорошего, пан кум Негодяй! Всего хорошего, пани кума! Будьте здоровы, пан кум Негодяй!
Разошлись гости, а Негода опять загоревал:
– Сколько мы с тобой, жена, добра перевели, а толку никакого! Это они, должно быть, нарочно мне в глаза тычут.
И такая его взяла досада, что белый свет стал не мил.
Через некоторое время он снова говорит жене:
– Наверно, не так мы все сделали. Надо было созвать все село и всю округу.
Опять стали готовить угощение. Созвал Негода округу, все село, даже батраков пригласил, старался никого не обойти. Ну, понятно, такой пир подороже обошелся; сколько одной скотины порезали, сколько птицы пошло! Нечему дивиться, что в кармане у Негоды пусто стало.
– Ничего, – говорит, – не пожалею, пропадай все добро вместе с халупой, был бы только толк!
Наняли кухарок, пекли, варили, жарили – дым стоял коромыслом! А пива-то, пива сколько накупили! Хоть залейся. Вот пируют гости, веселятся, а кум Негода всем улыбается, всем наливает да потчует:
– Ешьте, пейте, соседушки, чувствуйте себя как дома.
Рюмочки-стаканчики звенят, гости чокаются, а кум ведет с ними такую речь;– Соседи! Уж очень неприятна для меня одна вещь. Прошу вас – уважьте, перестаньте называть меня «кумом Негодяем». Неужели на свете другого имени нет?
Все сейчас с ним согласились и обещали:
– Ну, конечно! О чем говорить. Мы уже и сами об этом думали.
Целый день ели гости и пили, пировали да так наелись, что потом несколько недель у них животы болели.
После пира кум Негода проспал до обеда, а после нарядился и пошел по селу. Вот идет ему навстречу сосед.
– Доброе утро, кум Негодяй! Хорошо ли выспались?
Встречает другого – тот его так же приветствует. Со всех сторон так и сыплют: «Доброе утро» да «Доброе утро», и хотя бы один забыл прибавить при этом «кум Негодяй»! Прибежал кум домой и говорит:
– Послушай, жена! Что за чертовщина? Ведь опять все то же. Всю скотину мы порезали, всю птицу им скормили, а толку никакого! В такие долги залезли, а они все свое. Что же нам теперь делать? Как с долгами рассчитаться? Пойду хоть шкуры продам, все кое-какие денежки выручу.
Уложил кум в мешок телячью шкуру, козью, несколько овечьих:
– Теперь шкуры в цене, пойду снесу их в город. Дай мне с собой! на дорогу краюху хлеба.
Перекинул Негода мешок через плечо и отправился. Не больно-то весело шагалось ему. Да и день был на редкость жаркий, ну настоящее пекло.
– Вот еще, – говорит себе Негода, – буду я в такую жару таскаться. Да пропади все пропадом. – Растянулся в тенечке близ дороги и заснул. А шкуры-то на жаре протухли, развелось в мешке червей, мух да жучков всяких. Жужжат, будто пчелы роятся.
Проснулся кум Негода под вечер и прислушивается:
– А, черт! Что это за дьявол там жужжит? Ну и жужжи, если нравится, плевать мне на тебя, продам вместе со шкурами.
Солнце уже зашло, стало смеркаться. Видит кум, что сегодня ему в город уже не поспеть, и направился вдоль речки к мельнице. Мельник, мол, знакомый, переночую у него.
Заходит Негода в горницу и просит мельничиху:
– Уморился я, а идти еще далеко. Будьте так добры, разрешите у вас переночевать.
Хозяйка посмотрела на него со злостью и говорит:
– Не во — время вы пришли, милый пан. Хозяин уехал зерно покупать, я дома одна, не могу я вас пустить.
– Да куда же, к черту, я на ночь глядя потащусь, – говорит ей кум Негода.
– Тут и разговору никакого быть не может! – отрезала хозяйка, повернулась и вышла из горницы.