– Отпразднуем встречу, все так, дядюшка дорогой, – говорит и Мирко,– да что как враги ваши нагрянут!
– Ничего, сынок, вдвоем-то мы их всех перебьем, сколько бы ни народилось их.
Сели они за стол, пируют, веселятся, о врагах и не думают. А они – господи милостивый! – вот уже в дверь шатра ломятся. Весь луг шелковый заполнили, больше их, чем травы в поле, чем звезд на небе.
Тут было уж не до пира. Крикнул старый витязь громовым голосом, и Мирко следом:
– Меч мой, меч, вон из ножен!
Заработали мечи волшебные, направо-налево рубят врагов, в миг один всех уложили, только дюжина воинов и осталась. Да и те припустили бегом, только пятки сверкают.
– На коней, сынок, на коней! – закричал старик.
Вскочили они на коней и пустились в погоню. Да, видно, кони у двенадцати воинов были волшебные, потому как едва до стеклянной горы домчались, тотчас на вершину взлетели.
Остановился тут старый витязь, голову опустил и говорит Мирко:
– Все, сынок, дальше нет мне пути, стерлись гвозди алмазные на подковах моего коня.
Но Мирко его не дослушал, птицей за врагами погнался, на гору взлетел, по стеклянной дорожке промчался, преследует их по пятам. Но вдруг – чего не бывает на свете! – исчезли двенадцать всадников, словно их земля поглотила.
«Куда ж они запропали?» – дивится Мирко. Огляделся – чернеет что-то в стеклянной горе. А это была дверь потайная. Отворил он ее и – прощай, белый свет! – храбро вперед бросился. А кругом темно, впереди темно, сзади темно. Не иначе, думает Мирко, вход в преисподнюю. Так и оказалось. Только двинулся было и – плюх! – прямо в ад угодил. Да сразу ту дюжину всадников углядел: мчатся они галопом к алмазному дворцу.
– Меч, вон из ножен! – закричал Мирко, и в самое время: еще миг – и скрылись бы двенадцать врагов последних за алмазною дверью. Но меч всем им головы снес.
Всего на минуту остановился Мирко перед алмазным дворцом. «Эх,– думает,– другой жизни не бывать, смертыньки не миновать – войду, погляжу, кто там живет». Вошел и рот раскрыл: такого дива еще не видывал. У огромного станка ткацкого сидит колдунья страшенная; поведет направо уток – из станка два гусара выскакивают, налево поведет – два пеших воина.
«Э-эх, – думает Мирко,– а ведь это дело не шуточное!»– А ну, меч, вон из ножен!
Бедные солдатики не успели из-под рук колдуньи выскочить, а уж им и конец пришел. Да только вот какая штука: сколько голов срубит меч, столько воинов из станка колдуньи выскакивают.
«Нет,– думает Мирко, – так мне никогда не управиться. Надо ведьме этой голову снести, и некому будет новых воинов ткать».
Ничего не скажешь, надумал так надумал! Да что из того, что он ей голову снес? Руки-то ее сами солдат ткут; не успел Мирко оглянуться, а уж вся комната ими кишит.
Рассердился тут Мирко, всех солдат перебил, колдунью изничтожил, вытащил вместе с ткацким станком во двор и сжег все дотла.
– Ну, теперь не придется уж воевать ни мне, ни старому витязю! – радуется Мирко.
Так, да не так! Поторопился ты, Мирко, рано еще радоваться. Выпала вдруг из огня маленькая косточка, завертелась волчком – да что же это?! – из малой косточки опять колдунья старая на свет появилась.
– Ах, так! – закричал Мирко яростно.– А ну, меч, вон из ножен! Но старая колдунья взмолилась:
– Не убивай ты меня, королевич Мирко, я тебе за добро добром отплачу! Без меня ты отсюда не выберешься. Не губи меня, Мирко! А я не стану воинов ткать!
– Ладно, старая, живи себе, только покажи, как отсюда выбраться. Говорит ему старая колдунья:
– Ну и ну, королевич Мирко, не думала я, что сердце у тебя такое доброе. Возьми за это гвозди алмазные на четыре подковы, они тебе пригодятся, не потеряй, спрячь хорошенько.
Отвела она Мирко к той дыре, через которую он в ад попал. Что верно, то верно, самому бы ему нипочем не отыскать ее, потому как и она была закрыта тайной задвижкою, а увидеть ту задвижку человеческий глаз не может.
– Задвижка, откройся! – приказала колдунья.
Задвижка тотчас освободила проход, волшебный конь Мирко поднатужился и – хлоп! – взвился на вершину стеклянной горы.
Вот теперь только увидел королевич, как круты склоны стеклянной горы. Увидел и ужаснулся.
– Нет, милый конь, я лучше сойду, не удержаться мне в седле, попробую как-нибудь так спуститься.
– Не слезай с седла, молодой хозяин, если хочешь в живых остаться,– сказал ему волшебный конь,– в этих краях нога человеческая не ступала, не на чем ей тут удержаться. Покрепче в гриву мою вцепись, и вынесу я тебя на шелковый луг.
Миг – и скользнул конь по стеклянной горе, словно по льду, вот уж и наземь спустился.
– Открой глаза, молодой хозяин, что ты видишь?
– Вижу опять шелковый луг. А вон и храбрый наш витязь!
Ох и обрадовался старик, Мирко увидя! Он и не чаял уже его живым обнять.
– Вот он я, государь дядюшка,– сказал Мирко,– нет больше врагов у вас, так что за свой край не страшитесь.
– Коли так, отдаю тебе, Мирко, сынок, шелковый луг и все мое государство. Мне ведь жить недолго осталось.
– Благодарствуйте на добром слове, государь дядюшка, но не затем я сюда приехал, чтобы вашим шелковым лугом и государством всем завладеть, а затем, чтобы отвезти вас к моему отцу, белому королю, и чтоб жили вы на старости рядышком.