Никакими цветами не прикрыть такие воспоминания.
Я рассказала о самом ужасном, что помню о войне. Изола считает, что Вы должны приехать написать книгу о немецкой оккупации. Ей самой, по ее словам, «таланту не хватает», но — как ни дорога мне Изола, — боюсь, она все же купит блокнот и дальше ее не остановишь.
Всегда Ваша Амелия Моджери
Джулиет — Доуси
11 апреля 1946 г
Дорогой мистер Адамс!
Аделаида Эдисон, которая поклялась никогда больше мне не писать, прислала очередную прокламацию.
Всегда Ваша Амелия Моджери
Джулиет — Доуси
11 апреля 1946 г
Дорогой мистер Адамс!
Аделаида Эдисон, которая поклялась никогда больше мне не писать, прислала очередную прокламацию. Там перечислено все, ею презираемое — люди и занятия, — в том числе Вы с Чарльзом Лэмом.
Насколько я поняла, она пришла к Вам с апрельским номером приходского журнала — а
Вас нигде не было. Вы не доили корову, не вскапывали огород, не убирали дом — словом, не делали ничего того, что полагается делать доброму фермеру. Тогда она заглянула на скотный двор и — о ужас! — увидела Вас возлежащим на сеновале с томиком Чарльза Лэма в руках. И Вы «были так увлечены злосчастным пьянчугой», что даже не заметили ее присутствия.
Кошмарная женщина. Не знаете, почему она такая? Что, злая фея заскочила на крестины?
Так или иначе, картинка меня порадовала: Вы устроились на сене и читаете Лэма. Я сразу вспомнила свое детство в Саффолке. Мой отец был фермером, и я помогала по хозяйству — в основном тем, что выпрыгивала из машины и открывала ворота, а потом закрывала и впрыгивала обратно. А еще собирала яйца, полола грядки и под настроение ворошила сено.
Помню, лежу на сеновале, читаю «Таинственный остров», а рядом — коровий колокольчик. Читаю другой, а потом звоню в колокольчик, чтобы принесли лимонаду… Миссис Хатчинс, кухарке, это надоело, она пожаловалась моей матери, и пришёл конец колокольчику — но только не чтению.
Кстати, мистер Хастингс нашел биографию Чарльза Лэма, написанную Э. В. Лукасом, и решил отослать ее Вам без предварительного извещения о цене. Сказал: «Истинный поклонник Чарльза Лэма не потерпит промедления».
Всегда Ваша Джулиет Эштон
Сьюзан Скотт — Сидни
11 апреля 1946 г
Дорогой Сидни!
У меня, как у всякой женщины, доброе сердце, но, черт побери, если ты срочно не вернешься, Чарли Стивенсу грозит нервный срыв, Он создан не для работы, а для того, чтобы выдавать толстые пачки денег за ее выполнение. Вчера бедняга лично явился в контору до десяти утра, но при этом чуть не умер от напряжения. К одиннадцати он сделался смертельно бледен, в одиннадцать тридцать ему пришлось выпить виски. В полдень одно невинное юное создание приблизилось к нему с макетом обложки. Глаза Чарли выкатились от ужаса, и он начал вытворять нечто чудовищное со своим ухом — когда-нибудь непременно его оторвет. В час страдалец ушел домой, и сегодня я его еще не видела (уже четыре часа вечера).
Теперь о других угнетающе-неприятных событиях. Харриэт Манфрайз спятила: намерена «скоординировать по цвету» всю линейку детских изданий. В розовых и красных тонах. Я не шучу. Мальчик из отдела писем (я оставила попытки запомнить их имена) напился и выкинул письма, адресованные людям с фамилиями на букву «С». Почему? Спроси что-нибудь полегче. Мисс Тилли нагрубила Кендрику, и тот замахнулся на нее телефоном. Оно, конечно, неудивительно, но телефонный аппарат так просто не достанешь, не хотелось бы его лишиться. Ты должен уволить мисс Тилли немедленно по возвращении.
Если перечисленного недостаточно для покупки билета на самолет, могу сообщить, что на днях вечером видела Джулиет с Марком Рейнольдсом, в «Кафе де Пари» — за столиком, отгороженным бархатной веревкой. Но мне из моего демократичного угла все было прекрасно видно. Сидни, это роман! Он что-то шептал ей на ушко. ее рука задерживалась в его руке возле коктейльных бокалов, он коснулся ее плеча, указывая на знакомого. Я (как твоя верная служащая) почла долгом разрушить чары и прорвалась за веревку поздороваться с Джулиет. Она явно обрадовалась и пригласила меня присоединиться, но улыбка Марка дала понять, что ему лично компания не нужна. Я поспешила ретироваться. Как бы ни были красивы его галстуки, человек с такой тонкой улыбочкой — враг опасный, а если мое бездыханное тело обнаружат в волнах Темзы, это разобьет сердце моей матери.
Я поспешила ретироваться. Как бы ни были красивы его галстуки, человек с такой тонкой улыбочкой — враг опасный, а если мое бездыханное тело обнаружат в волнах Темзы, это разобьет сердце моей матери.
Иными словами, ищи инвалидное кресло, костыль, ослика, что угодно, и срочно возвращайся домой.
Твоя Сьюзан
Джулиет — Сидни и Пьерсу
12 апреля 1946 года
Дорогие Сидни и Пьерс!
Перерываю библиотеки Лондона в поиска информации о Гернси. Даже купила абонемент читальный зал, а вы же знаете, я его терпеть не могу.
Узнала довольно много. Помните серию дурацких книжонок, издававшихся в 1920-х годах? «Бродяг-А на Скай», «Бродяг-А на Линдисфарне», «…в Шипхольме» — словом, в портах, которые автору вздумалось посетить на своей яхте? Так вот, в 1930-м он зашел в Сент-Питер-Порт на Гернси и написал про это книгу (и еще про однодневные высадки в Сарке, Херме, Олдерни и Джерси, где его поклевала утка, после чего он наконец убрался восвояси).