— Маркес! — вдруг гаркнул Мордекай, не поднимая головы.
Что ж, наблюдая его голосовые данные в деле, понятно хотя бы, почему он отказывается завести секретаршу, приглашающую кандидатов проследовать внутрь для беседы.
Дверь тихонько приотворилась и явила нашему взору испуганного смуглокожего гиганта ростом больше двух метров, с волосами, заплетенными в косичку. Он был одет в рабочий комбинезон сезонника и тяжелые рабочие ботинки.
— Садись, — велел Мордекай, указывая на стул, который мог и не выдержать веса этого парня. — Видишь эту хреновину на столе? Возьми ее в кулак и зажми так крепко, как будто это твоя месячная зарплата. Это — детектор правдивости. Понимаешь, о чем я?
— Да, хефе.
— И не зови меня «хефе». Я что, похож на одного из твоих гребаных наркобаронов?
— Да, хефе.
То есть нет, хефе.
— Так, — пробормотал Мордекай, листая досье. — Ай-кью невысок, но это я и сам вижу. Агрессивность явно выше нормы. Чего же вы хотели от родины кокаина? Образование?
— Так указано, хефе.
— Я знаю все, что там указано, балбес Маркес, и если я задаю тебе вопрос, ты должен на него ответить, понял?
— Да, хефе.
— Да? Я никогда не слышал об образовании такого рода. Школа-да или колледж-да? Закончил пару классов в бревенчатом здании на болотах в перерыве между сборами травки?
— Не понимаю, хефе.
— Да ну? Или, точнее было бы сказать, ну да? Как считаешь, Маркес?
— Как вам угодно, хефе.
— Зачем ты хочешь в Гвардию?
— Ну, как это… Служить и защищать, хефе.
— Ясненько, — сказал Мордекай. — Служить, значит, и защищать? Свободен, Маркес. В течение трех дней тебя известят о результате по контактному телефону, который ты оставил.
— Спасибо, хефе.
— Не за что. Будешь выходить, не забудь оставить хреновину на столе.
— Да, хефе.
— И позови следующего.
Едва дверь захлопнулась, отрезая нас от незадачливого соискателя, Мордекай откинулся на спинку кресла и налил себе очередную, невесть какую по счету кружку кофе за сегодняшний день.
— Не думаю, что это наш вариант, — пробормотал Вайнберг себе под нос, и я склонен был с ним согласиться. В данном случае, чтобы прийти к такому выводу, вовсе не обязательно иметь хваленое вайнберговское чутье на людей.
Следующий конкурсант был такой же смуглый, но пониже ростом и гораздо более скромной комплекции.
— Ты кто? — спросил Вайнберг, едва тот уселся на стул и зажал в кулаке детектор.
— Хорхе Гарсия, хефе.
— Еще раз назовешь меня «хефе» и можешь сматывать удочки прямо в тот же миг. Понял, нет?
— Понял, хе… хе. Как мне к вам обращаться?
— Сержант. Твой ай-кью равен ста двадцати шести единицам, что является средним показателем по меркам Гвардии, но весьма высоким для твоей планеты.
— Как скажете, сержант.
— Тебе когда-нибудь измеряли уровень агрессивности?
— Однажды.
— И сколько намерили?
— Семьдесят шесть.
— Не злодей, — заключил Вайнберг. — Точнее, злодей, но не законченный. Теперь я задам тебе несколько вопросов, для того чтобы удостовериться, что детектор работает. Вне зависимости от вопроса, ты должен отвечать на него отрицательно. Ты понял?
— Да, сержант.
— Дебил. Я же велел тебе отвечать отрицательно, забыл?
— Нет.
— Теперь тебе все понятно?
— Нет.
— Хорошо. Был женат?
— Нет.
Ди склонилась к моему уху.
— Вам не кажется, что сержант ведет себя довольно грубо? — спросила она.
— Да Полковник с вами, — сказал я.
— Да Полковник с вами, — сказал я. — Мо — сущий ангел по сравнению с теми парнями, что проводят вводные курсы. Если новобранец действительно хочет служить, обычной грубостью его не отпугнешь.
— Хм, — задумчиво сказала Ди и заработала полный ярости взгляд со стороны обсуждаемого объекта.
— Ты служил в армии? — продолжал свой допрос Мордекай.
— Нет.
— Ты коммунист?
— Нет.
— Ты дезертировал из своей воинской части?
— Нет.
— Ты антисемит?
— Нет.
— Ты состоял в заговоре с целью отравить Папу Римского?
— Нет.
— Куришь марихуану?
— Нет.
— Занимался любовью с козами?
— Нет.
Тем более мне доподлинно известно, что козы на Свободной Колумбии не водятся. Интересно, парень хотя бы видел животное, о котором спрашивал его Мо, не говоря уже о вступлении с этим животным в какие-то отношения?
— Ты перестал избивать свою жену?
— Нет.
— Тебе доводилось стрелять в людей?
— Нет.
— Ты хочешь попасть в корпус Гвардии?
— Нет.
— Так я и записал, — пробурчал Мордекай, делая пометки в досье. — В твоем личном деле упоминается, что ты пытался поступить в местные силы самообороны, но тебе отказали. Чем они мотивировали отказ?
— Нет.
— Юморист, да? Типа, думаешь, что ты самый умный?
— Нет. Был приказ отвечать на все вопросы отрицательно, сержант, — отчеканил Хорхе.
— Теперь можешь отвечать развернуто, парень. Так почему местные дали тебе от ворот поворот?
— Они сказали, что я им не подхожу.
— По каким параметрам?
— Сказали, что я слишком умный, сержант.
— Ну, тут бы я с ними поспорил, — сказал Мордекай. — Но, по твоему мнению, что это может означать?
Старый пень работает на публику, и последний вопрос задал исключительно ради молодой и очень талантливой журналистки. Мы оба, на самом деле, наслышаны о подобной причине отказа.
— Мне объяснили, что основной задачей местных сил самообороны является участие в подавлении народных беспорядков. И что если я получу приказ стрелять, а передо мной окажется ребенок, или старуха, или еще кто-то в том же роде, то я буду слишком долго раздумывать, открывать ли огонь, а подобная нерешительность может привести к моей смерти и провалу всей группы.